Пост №1 Для Родерих обоятельный и во фраке

Мы действительно познакомились не так давно. У меня в дневнике очень много мертвых ПЧей, которых я не собираюсь выгонять, хотя и пошла такая мода))) И я нормально отношусь к людям которые читают и не пишут, потому что сама так же просматриваю дневники, а тут вдруг я заметила комментарии. Сначала я думала, что кто-то сменил ник а я и не заметила, а потом этот человек геройски прочитал "Испытание страхом" которое я считала вообще провальным творением))) Меня это так воодушевило, что я пошла в дневник... А там то столько интересного!!! Общие любимые фандомы и фильмы с оценками))))) Мне понравилось)))
О личных качествах не так много могу сказать, только то что человечек очень дружелюбый и поддерживает в беде))) Спасибо тебе за это!

@темы: ИМХО, Мысли, мысли..., Флешмоб

---

Т_________Т

Сегодня, прежде чем сдать планшеты в печать Люпи сидела и доделывала их...
Тут подходит брат и говорит:
- Зря ты сестра информацию на рабочем столе хранишь, навернется винда и пипец....
Я его послала...
Включаю комп а он не грузится... повисает на самом начале загрузки Т________т
Зглазил блин
Пока его нет юзаю его комп... А я так хотел все посты про всех написать((((
Теперь умолять его чтобы он мне ее снес и поставил новую Т_____Т

@темы: грусть тоска меня съедает..., Мысли, мысли...

---

Невероятное чудо!!! *______*Автор гений!!!

20.04.2010 в 19:57

Пишет  Yuuto Kuroi:

подарок, дэс)
Люпи, дорогой, я наконец-то дописал его, хотя писал бы еще и еще. Для меня вообще рекорд, что-то вбить на шесть листов, хотя все же писать так же хорошо как ты я не могу. Я только надеюсь, что тебе понравится. Еще раз с днем рождения тебя, сладкий

Посвящение: для Люпи
Название: мир тесен
Автор: Yuuto Kuroi
Бета: пока без
Пэйринг: Като/Иваки
Жанр: slash, general, angst
Рейтинг: где-то в конце NC-17
Размер: мини
Фендом: Haru wo Daiteita
Примечание: все события вымышлены, все происходящее с героями – плод авторского воображения.
Много ошибок, да.

В приглушенном полумраке гостиничного номера медленно плавал сигаретный дым и запах крепкого спиртного. За окном мерцали неисчислимые огни Гонконга и из проигрывателя плавно текла спокойная музыка. Казалось, что все кроме нее здесь перестало подчиняться быстрому бегу времени, и даже настенные часы больше не отбивали такт секундной стрелкой. Наверное, в этом была сила темноволосого мужчины, лежащего на широкой кровати. Сигарета в его губах уже почти дотлела и теперь, медленно выпуская дым, она подчинялась его тягучим мыслям. Глаза его, потухшие и усталые не моргая вглядывались в узорчатый потолок и занемевшая рука все еще продолжала держать пустую бутылку водки мао-тай. Раз за разом память возвращала его в прошлое, прокручивая немую картину ссоры, и раз за разом он пытался отогнать от себя надоедающие воспоминания. Наверное, сложно было винить кого-то одного, и рассудительный, он распределил вину между ними обоими. Теперь, когда алкоголь и никотин циркулировали где-то по венам его тела, было гораздо легче справляться с ноющей болью в сердце, но реалистичные картинки все еще маячили перед внутренним взором. Он сел, опустив бутылку на прикроватный столик и извлек из кармана брюк мобильный. Его номера уже давно не было в исходящих и теперь, пролистывая записную книжку, мужчина все еще немного нервничал. Знакомые несколько иероглифов, клавиша вызова и сердце бешено колотится под волной нахлынувших эмоций. Долгие гудки и автоответчик. Телефон с резким движением руки ударяется о противоположную стену, а по лицу медленно стекают горячие слезы обиды и разочарования. Быть может только ради одного этого звонка стоило выпить противную на вкус сорговую китайскую водку…

-----------------------------------

– Снято! – режиссер недовольно смотрит на актера и объявляет перерыв. – Като, что в последнее время с тобой происходит? – Блондин вяло смотрит куда-то в сторону и безжизненно отвечает:
– Ничего. – В его душе пусто и даже мысли, обычно наполняющие его голову, сейчас не приходят.
– Мы не можем продолжать! – Режиссер Ивасаки Мамору гневно бьет кулаком по столу с атрибутикой. – Либо ты собираешься с духом, либо я отстраняю тебя от съемок!
– Мне все равно. – Като откидывает непослушную прядь со лба и запирается в гримерной. Пусто. Парень уже не раз испытывал это чувство, но сейчас оно было особенно остро. Апатия покрывала его с головой и долгожданные съемки не приносили радости и удовлетворения. О случившемся не хотелось думать. Хотелось позвонить менеджеру и попросить привезти чего-нибудь покрепче. Хотелось напиться и забыть все. Прошло уже больше чем три месяца, а горечь ссоры все еще разъедала сердце. Взяв со столика мобильный, Като откинул флип и наткнулся на пропущенный вызов. Иваки! Дрожащими пальцами нажать на перезвон и… вызываемый абонент недоступен, аппарат абонента выключен. Он тяжело вздохнул. Сейчас Иваки далеко, за океаном и третью суши Китая, в Гонконге, тоже участвует в масштабных съемках. Что может связывать их хотя бы сейчас, кроме мобильной связи?
– Черт! – парень резко встал, внезапно разозлившись скорее на самого себя. Он снова позволил себе думать о нем как о близком. Уже три месяца с тех пор, как между ними все кончено, скорее всего теперь уже навсегда. Като смахнул одинокую слезу с щеки и вышел из трейлера.
– Ивасаки-сан, я готов попробовать.

-----------------------------------------

Звонок гостиничного телефона прервал поверхностный сон Иваки, и теперь он медленно приходил в себя, пытаясь дотянуться до трубки.
– Иваки-сан, - вежливый голос девушки из ресепшена был с сильным акцентом, - к вам посетитель. Пропустить?
– Да, конечно. – Сегодня он ждал нового менеджера чтобы обсудить съемки за городом. Только повесив трубку он осознал что внешний вид его не располагает к принятию гостей. Застегнув рубашку, он пригладил волосы рукой и, встав, разгладил помятые брюки. Из большого зеркала на него смотрел нечесаный мужчина в мятой одежде, с щетиной и синяками под глазами. Самый лучший вид для знакомства. Тем не менее времени даже чтобы умыться у него не было. Негромкий стук сквозь добротную деревянную дверь возвестил о приходе мужчины.
– Нин хао. – Широкая льстивая улыбка обнажила ряд ровных белых зубов и молодой человек лет двадцати пяти не преминул вежливо склонить голову в знак приветствия. Иваки жестом пропустил его в комнату, все еще темную из-за тяжелых штор, с мятой кроватью и удушливым воздухом после вчерашних сигарет. Гость остановился и оглянулся, не переставая широко улыбаться:
– Я Ван Лун, ваш новый менеджер, здесь, в Гонконге. Вы можете звать меня по-японски Лун-кун. Я могу присесть на этот диван? – И не дожидаясь ответа он уместил себя на краю кожаного дивана. Его жуткий акцент ранил уши, но это было лучше, чем если бы они говорили по-английски.
– Иваки Кеске, вы уже осведомлены, наверное. Прошу простить меня за мой внешний вид, я не ждал вас так рано.
– Иваки-сан, - Лун не снимал с лица улыбки, - сейчас начало второго. – Казалось что этот парень не умеет делать ничего кроме того, что делал сейчас. Его круглое лицо с маленькими глазами от этой голливудской улыбки становилось еще больше, еще непривлекательней. От него пахло дорогим парфюмом и от резкого этого запаха становилось тошно. Подумать только, что сейчас уже заполдень! Бар был близко к двери и мужчина достал бутылку виски. Льда здесь не было, и он прихватил содовую.
– Если вы не против, я бы принял душ. – Он осторожно поставил бутылки на стеклянный столик перед диваном.
– Конечно-конечно, Иваки-сан! Я буду ждать сколько потребуется.
От лицемерия этого человека Кеске тошнило. Возможно лишь потому, что за эти три месяца он уже достаточно общался с китайцами.
Стоя под струями прохладной воды, он ни о чем не думал. Каждая капля приятно щекотала нервные рецепторы кожи и он забылся в этих ощущениях. Ничего не хотелось. Выключив воду мужчина надел халат и вышел из ванной. Лун все так же сидел на диване и нетронутые бутылки объясняли его правильность. Он повернул голову в сторону Кеске и неожиданно залился краской смущения. По влажной коже все еще стекали капли с мокрых волос и распахнутый до пояса халат обнажал гладкую мускулистую грудь. Иваки запахнул его и сел в кресло напротив.
– Теперь я готов обговорить детали.

----------------------------------------------

– Для чего все это нужно? – девушка неотрывно вглядывалась в лицо партнера и в глазах ее светилось непонимание. – Ты даже не объясняешь мне куда уходишь по ночам! Что я должна думать?! – Молодой человек сидел в кресле и безучастно смотрел в окно.
– Ты никогда не спрашивала меня об этом раньше. – Он поднес к губам сигарету и нервно выдохнул обжигающий дым. Девушка в растерянности стояла перед столом и губы ее беззвучно шевелились. Парень поднялся:
– Ты никогда не интересовалась что происходит со мной. Ты не хотела знать чем я живу. Ты никогда не думала ни о ком, кроме себя, даже когда сбегала трахаться с другими парнями! – Его голос задрожал. – А теперь, когда ты осталась одна, ты решила вспомнить что я существую, так? – Теперь он почти кричал, заставляя ее сжаться в комок. – Как ты представляешь это себе? КАК?! – Он гневно смотрел на нее, опираясь рукой о стол и она, виновато опустив глаза, вряд ли знала что ответить.
– Снято! Хорошо поработал, Като. Перерыв, Мисаки.
Почему-то именно после того пропущенного звонка стало невероятно легко играть. Эмоции и слова вставали на свои места и никогда еще Едзи не чувствовал себя так хорошо. Быть может где-то подсознательно он радовался тому, что Иваки все еще помнит его. Быть может. Но сейчас главное доиграть сцену ссоры с Мисаки, и рабочий день наконец кончится. От этой мысли становилось тоскливо, ведь вернувшись в пустую квартиру он снова ощутит себя одиноким без него. За столько лет Като слишком привык к тому, что он рядом. Где бы они ни были, они всегда были вместе, даже за сотни тысяч километров. А тогда, будучи совсем рядом, они находились в разных галактиках. Теперь уже не важна была сама причина, отношений уже не существует, а журналы и телевидение все еще перетирают обстоятельства их разрыва. От этого становилось тошно. Теперь уже нет нигде совместных интервью и никто не говорит о том, как они прекрасно смотрятся вместе. Нет того времени, что они проводили вместе, нет разговоров, недомолвок и недопониманий, нет тягучих поцелуев, совместных ванн и умопомрачительного секса. Нет больше прошлой жизни, но новая все еще идет вперед и за ней нужно поспевать. Допивая минералку, Като все еще думал о нем, идя на съемочную площадку.

-------------------------------------------------

– Когда вы будете готовы приступить к завершающему этапу съемок? – Лун испытывающее смотрел на Иваки, пока тот закуривал.
– Мне дали неделю на отдых. В следующую среду я буду готов.
– В таком случае я дам вам исправленную версию сценария. – Китаец извлек из небольшого кейса прошитую черную папку. – Здесь в конце, - он пролистал ее, - вы найдете несколько пометок от режиссера, на случай если некоторые моменты вам будут непонятны. Так же вы всегда можете связаться со мной по телефону, - он услужливо предоставил визитку, - в любое время суток.
– На какой период времени рассчитаны эти загородные съемки?
– Не более чем на пару недель. – Он тут же осекся. – Конечно же, все будет зависеть от того, насколько продуктивной будет ваша игра, Иваки-сан. Актерский состав я перешлю вам электронной почтой, и вы сможете прочесть краткий обзор каждого человека, с которым вам предстоит столкнуться на площадке. Замечу, что рецензию писал сам режиссер..
– Могу ли я поговорить с ним в ближайшее время?
Лун замялся и улыбка его стала менее открытой:
– Вы сможете сделать это только после начала съемок. В данное время он отсутствует.
– Мы все с вами обсудили, Ван Лун?
– Просто Лун. Конечно, если у вас нет ко мне вопросов.
– Тогда до свидания. – Иваки указал на дверь и затянулся ароматным дымом.
– Всего доброго. – Снова лицемерная улыбка и бритый затылок уже скрывается за толстой дверью. Теперь мужчина снова наедине с собой. Стоило ли тратится на приезд в другой конец города, когда и сценарий можно было переслать по почте, и эти мелкие детали обговорить по телефону. Порой невозможно было понять китайцев. Внезапно он вспомнил, как красиво вчера летел его сотовый в стену. Он встал и обнаружил сломанный аппарат на ковре. Срочно нужно купить новый, иначе он не сможет связаться с нужными ему людьми. Общение с ними не доставляло ему удовольствия, но это была его работа, пусть даже от нее становилось неприятно.
Потушив сигарету, он открыл папку и углубился в чтение. Его роль была главной, он был убийцей. После серийных убийств в городе и побега от полиции, действие переходило в деревню, где он должен был переждать погоню. Самое отвратное было то, что ему обязательно нужно было переспать с одной из жертв. Он пока еще не знал, что это за женщина, но персонаж ему определенно не нравился. Сцена была достаточно откровенной, и спустя столько лет после порно, он чувствовал себя странно, зная об этом. В старой версии этого момента не было, и теперь рецензия на актеров была вполне оправдана. Он открыл бутылку виски и сделал большой глоток прямо из горла. Работы предстояло много.

-------------------------------------------------

Для Като рабочий день был закончен. Теперь несколько стандартных сцен завтра и дораму они закончили. Проект был довольно простым, но в последнее время съемки затянулись из-за плохого настроения Едзи. Ивасаки-сан настаивал на проекте в Гонконге, на том же, где сейчас играл Иваки. Роль полисмена не очень импонировала парню, да и встречаться с бывшим любовником не хотелось, тем более не площадке. Самым неожиданным было то, что полнометражный фильм покажут в кинотеатрах, и эта роль дала бы еще больше популярности. Об этом он узнал только сегодня, когда во время перерыва разговаривал с режиссером. И Иваки пригласили на главную роль, как же это бесило его!
Дома было все так же пусто и одиноко, как вчера, позавчера, и все эти три месяца. Здесь он только спал и иногда по утрам выпивал чашку кофе. Сменить квартиру было не трудно, но что-то все еще удерживало его. Возможно подсознательно он все еще надеялся на то, что можно вернуть прошлое, хотя и не думал об этом.
Горячая ванна, приятная музыка, сладость расслабляющихся мышц и отдыхающей головы. Несомненно день выдался очень напряженным, и теперь все отходило на второй план. И только раздумья на счет масштабного проекта все не давали покоя. Это был великолепный шанс в актерской карьере, поднять себя еще выше, завоевать признание публики и возвысится в глазах коллег. Все это было очень заманчиво, но главная роль все равно с самого начала принадлежала не ему. Като не читал сценария, но он знал, что наверняка им придется играть вместе. На карту можно было поставить только собственную гордость, порядком уже избитую за все годы, проведенные с Кеске. Но внутри что-то сопротивлялось, не давало нормально думать и парень решил не спешить с выводами. Ивасаки-сан дал ему несколько дней, за которые следовало бы решить, будет ли он участвовать. А теперь нужно было выспаться, чтобы с новыми силами закончить сериал и позволить ему выйти на телевидение. Несмотря на многие годы работы, Като каждый раз переполняли эмоции, когда дорамы с его участием крутили на многих каналах. Это давно не тешило самолюбие, но другие, более глубинные чувства овладевали им, когда со стороны он смотрел на плоды своих трудов.
Покинув ванну, он выпил пива и лег в постель. Холодность простыней лишний раз напоминала ему о том, что теперь он один и никто больше не согреет его, ни руками, ни словами. Сжавшись, подогнув под себя ноги, Едзи заскулил от одиночества. Пропущенный телефонный звонок давал о себе знать.

-------------------------------------------------

Прошло несколько дней, прежде чем Иваки получил письмо с рецензиями. В заголовке была пометка о недавних исправлениях в актерском составе и это настораживало. Еще ни разу он не сталкивался с таким количеством исправлений. Но сам фильм того стоил, особенно когда большая его часть уже была позади. Первым делом он нашел ту женщину: «Моримото Айкава, 32 года, эмигрантка из Японии. Место жительства Гонконг. Главных ролей – ни одной. Второстепенных – более пятидесяти. У режиссуры популярностью не пользуется из-за трудного характера и высоких требований. Актерское мастерство выше среднего. Свободно владеет английским и китайскими языками. Не замужем». На фотографии была изображена обычная женщина тридцати лет, с вьющимися каштановыми волосами до плеч и выразительными глазами. Если не брать в расчет ее роль, с ней вполне можно было сработаться, если учесть, что они почти одного возраста, более того японцы. Еще одна роль не давала ему покоя – полисмен, ответственный за поимку преступника. Человек, с которым не раз придется столкнуться по сюжету. Найдя нужный номер Иваки не смог сдержать удивленно возгласа и глаза его расширились. «Като Едзи, 26 лет, уроженец Токио…» Дальнейшую биографию не стоило читать, все это и так было ему известно. Теперь понятны были коррективы сценария и рецензий. Мужчина с силой ударил по столу кулаком и ноутбук слегка вздрогнул, на миг сместив строчки с нужной позиции. Съемки начнутся в четверг, через 3 дня. Необходимо морально подготовить себя к этой встрече. Кажется, что может быть проще для актера чем скрыть настоящие эмоции и просто играть? И случай этот был не таким редким в их карьере. Сотни людей когда-либо бывших вместе встречались на площадке и вели себя так, будто ничего не произошло. Но Иваки вряд ли смог бы остаться хладнокровным при виде Като. Извечная эмоциональность не раз подводила его. Несмотря на серьезное отношение к работе, этот случай был исключением.
Выключив ноутбук, мужчина сел за сценарий, акцентируя внимание на сценах с полисменом. Их было всего две, где они вступали в непосредственны контакт. Одна из них со взятием его в заложники. Здесь было много реплик и для Кеске, расчетливого убийцы, необходимо было держать голос холодным и ровным. Сможет ли он играть, зная что за его спиной, связанный и избитый сидит любимый человек? Все еще продолжая думать о нем с любовью, Иваки продолжал вычитывать слова персонажа. Все что от него сейчас требовалось – довести себя до автоматизма. Недаром он снимается уже почти десять лет.


-------------------------------------------------

По прибытии в Гонконг, Като сразу же отвезли в отель. Кинг-плаза располагался в самом центре огромного города. Ивасаки-сан заранее предупредил его, что выходить на улицу не стоит, хотя причины не объяснил. Всего три дня до начала, и они отправятся в загородную деревушку. Сценарий был прочитан уже не раз и парень давно знал его наизусть. Самым волнительным было то, что Иваки непременно должен будет прикасаться к нему, в сцене с заложником. Сможет ли он сохранить непоколебимость духа? Сможет ли спокойно смотреть на него, отвечая на вопросы? Несомненно, он подписал себе самый строгий приговор из всех возможных. Но не Кеске ли говорил ему всегда, что нельзя пренебрегать любой возможностью подвинутся выше? Не он ли всегда так яро выступал даже за самые незначительные роли в его карьере? Като всегда слушался и с каждым шагом все выше поднимался по лестнице почета. Эта роль давала ему преимущество в несколько ступеней за раз, и он не мог упустить такой возможности. Актеры должны играть, и какой же тогда из него профессионал, если нет сил справиться с эмоциями? Като направился в душ, смыть с себя тяжесть перелета и гнетущие мысли. Теплые струи воды обволакивали тело, успокаивали, снимали усталость. Больше всего он когда-то любил мыться вместе с Иваки, но теперь это время безвозвратно потеряно. Странно, что жизнь снова свела их вместе, как при первой встрече, именно на съемках. Это будет финальная сцена, где они смогут навсегда потерять друг друга.

-------------------------------------------------

Ивасаки Мамору немного нервничал перед началом съемок. Газеты все еще не успокаивались на счет разрыва Като и Иваки, и то обстоятельства, что они должны сыграть вместе тревожило. Не сам ли он предложил парню принять эту роль? Не сам ли он свел их вместе здесь, в глухой китайской деревушке? Рад он был только тому, что приедут они на разных машинах, с минуты на минуту.
Для проживания на эти две недели всем актерам, и ему в том числе, был выделен небольшой двухэтажный дом. Кое-где он был вполне добротным, но в основном это были не роскошные гостиничные апартаменты, к которым так привыкли известные люди. Но на что только не пойдешь ради любимого дела? Ивасаки-сан больше всего любил свою работу, и сейчас в свои пятьдесят гордился тем, что смог многого достичь. Его фильмы и сериалы всегда были очень популярны и затраты всегда окупались прокатом. «Смертный час», так назывался новый фильм, совместного производства с Китаем, должен был принести намного больше прибыли чем все предыдущие проекты, ведь население Китая составляет 1/6 всего мирового. Но дело было даже не в том, сколько они на нем заработают, а в том, насколько Ивасаки сможет здесь выложиться. За такими мыслями мужчина не заметил подъехавших к дому машин. Сейчас, сейчас нужно выйти и предотвратить встречу двух бывших любовников иначе не видать ему спокойной работы.

-------------------------------------------------

– Еще раз всем хочу пожелать доброго дня. – Режиссер собрал всех в большой комнате и теперь намеревался возвестить о планах на недалекое будущее. Он изредка поглядывал на обоих мужчин, сидящих в разных концах зала, и был рад тому, что успел выйти к автомобилям вовремя. Сложно было не заметить, как открыто они держались подальше друг от друга, будто вымеряя, чья гордость больше. Это непростительно в их карьере, и Ивасаки сан решил поговорить с каждым из них, наедине, но только после собрания. – Условия у нас не самые лучшие, вы успели это заметить, но прошу вас не роптать. Мы не можем позволить себе задерживаться и ездить сюда ежедневно из города, только чтобы условия вашей жизни были более привычными. Вопросы будут потом, Микио-сан, - он недовольно смотрел на молодого человека, игравшего второстепенную роль, – а сейчас выскажусь я. Вам придется провести здесь не более двух недель, поэтому постарайтесь. Все уже оборудовано для начала съемок и подробно расписано, какие сцены за какими будут отыгрываться. Я надеюсь что каждый из вас изучил сценарий и знает свои слова. Мне тоже не хотелось бы задерживаться здесь. Еще одно, Джан Чен, наш второй режиссер, с которым я имел честь писать этот сценарий, прибудет через пару дней. К этому моменту я хотел бы уже отснять необходимый материал. Более того, конфликтов в группе я не потерплю, - он выразительно глянул на мужчин, – чтобы не случилось. Незаменимых людей, как вы понимаете, нет. Господин Джан любезно нашел для нас запасных актеров. На каждой из комнат стоит ваше имя, дверью вы не ошибетесь. Завтраки, обеды и перерывы между съемками строго лимитированы, расписание вы найдете с внутренней стороны входной двери. Теперь можете задавать вопросы.
– Где взять список какие сцены сначала, а какие потом? – Като лениво накручивал прядь волос на палец.
– Да, точно, вы нам ничего не сказали по этому поводу! – молодая китаянка, сидевшая ближе всех, испытывающее смотрела на Ивасаки.
– Я не говорил, что этот список будет распространен, я лишь дал вам понять, что он существует. Это жестоко, с моей стороны, возможно, но это дисциплинирует вас и избавит меня от лишней головной боли.
– Ивасаки-сан прав, - Иваки открыл глаза и обвел присутствующих взглядом, - так будет легче.
– Если больше вопросов нет, все свободны. С завтрашнего утра все начнется.

-------------------------------------------------

Иваки вышел из дома и закатная туманная дымка окутала его с ног до головы. Ветер все еще был довольно прохладным, хотя на деревьях уже давно распустились цветы и проклюнулись листья. Впереди на сколько хватало глаз простирались рисовые поля и редкие крестьяне все еще возились на них, не спеша уходить. Багряное солнце медленно опускалось за линию горизонта, щедро отдавая последнее тепло остывающей земле. Где-то высоко в темнеющем небе кричали птицы, возвещая о приближении ночи. Тоскливо было одному в этом мире, нетронутом цивилизацией, но Кеске упорно шел вперед, по мягкой глинистой почве, на встречу закату. Когда совсем стемнело, он услышал позади шорохи и обернулся.
– Иваки-сан! – Като бежал вслед за ним, размахивая листом бумаги. Сердце у него сжалось, ведь после приезда он видел его только мельком, выходящим из машины. – Иваки-сан, режиссер, режиссер попросил нас отрепетировать. – Парень задыхался от долгого бега. Что стоило ему сломить свою гордость и побежать вслед за тем, кто недавно отравил его жизнь своим существованием? Что стоило для самого гордого послушать Ивасаки-сана и проделать долгий путь по полям, только чтобы догнать того, для кого больше нет места в его сердце? Мужчина смотрел как тяжело дышит Едзи, как вздымается его грудь от частого дыхания, и испытывал горечь напополам с нежностью. Хотелось прижать его к себе и забыть обо всем, что было прежде. Что было недопонимание, ссоры и обиды, что были недомолвки, оскорбления и крики, что было время, когда они перестали чувствовать привязанность к друг другу, когда наконец наступил момент высказать все то, что наболело за долгие годы. На глазах наворачивались слезы и он отвернулся, чтобы скрыть их. Тем временем в потемневшем небе медленно плавала тусклая луна, утопая в тумане. Где-то далеко позади лаяла собака и слышались крики возвращающихся с полей крестьян. Все что думал в тот момент Иваки, касалось лишь того, чтобы унять рвущиеся рыдания и совладать с собой. Нужно было ответить, спокойным и ровным голосом взрослого мужчины, умеющего обуздывать свои чувства.
– Странно, что ты пошел на это, Като. – Язвительность всегда заменяла ему нехватку сдержанности.
– Смотря что ты имеешь в виду.
– То, что ты пришел сюда. – Иваки обернулся и поймал на себе холодный взгляд до боли знакомых карих глаз.
– То, что я приехал сюда уже должно было о многом сказать тебе.
– Только дурак мог бы отказаться от такой роли, здесь не о чем думать. – Едзи замялся, не рассчитав такого ответа, но все же голос его не дрогнул:
– Зачем ты звонил мне на прошлой неделе?
– О, тебя это волнует? – Теперь Иваки почти веселила эта ситуация.
– Если бы не волновало, я бы не спрашивал.
– Ты все еще что-то испытываешь ко мне?
– Не говори ерунды! Я всего лишь хочу знать зачем ты звонил.
– Я был пьян и ошибся номером. Со мной такое бывает, знаешь ли. – К чему он говорил все это? К чему продолжал злиться на парня, когда уже все давно сказано? – Извини. Где ты хочешь отрепетировать?

-------------------------------------------------

После ухода Като, Ивасаки заперся в своей комнате и включил телевизор. Новости вещались на китайском, как и ожидалось, но он не выключил канал, а погрузился в размышления. Неожиданно было что парень так легко согласился догнать Иваки и попросить о репетиции. Неужели они все еще что-то чувствуют друг к другу? Столько лет провести вместе… Наверняка этот разрыв был какой-то ошибкой, случайностью в их отношениях, всего лишь выходящей за рамки приемлемого ссорой. Сквозь запотевшее стекло на него смотрела прелая луна, изредка исчезающая за кромкой тумана, молчаливая подруга его размышлений. Жаль только, что она не могла дать ему совет, не могла объяснить той нелепой ситуации, всколыхнувшей мир кино три месяца назад. Но мир был так тесен, что его руками свел этих двух людей снова и только Бог знает, чем все это могло бы кончится. Мужчина выключил телевизор и потушил свет. Стрелка на часах медленно приближалась в одиннадцати, будто намекая что час уже не ранний, но Ивасаки-сан не собирался спорить со временем, и вскоре лег спать.

-------------------------------------------------

– Этого не было в сценарии, - Иваки задыхался от настойчивых поцелуев Едзи.
– Значит у нас будет свой, собственный. Это ведь не проблема, правда? – Като прижимал его к стене старого амбара, покрывая поцелуями шею. Теперь уже не было важно что всего каких-то полчаса назад они просто читали свои роли по сценарию, будучи чужими друг другу, такими далекими, бывшими любовниками. Теперь они снова были самими собой, такими, как три месяца назад, такими, будто никогда ничего не происходило.
– Кааат-то! – Мужчина выгнулся, когда Едзи сжал его член сквозь ткань брюк. Снова он таял в этих руках, сгорая от желания отдаться, получить желаемое удовлетворение.
– Я хочу тебя, Иваки-сан. – Руки его скользили по обнаженному торсу, вспоминая забытые ощущения гладкой кожи. Кроме него больше ничего не важно, по крайней мере сейчас. Откуда-то из глубины души всплывали старые чувства, все ставя на свои места. Тяжелое дыхание партнера, его стоны, его горячее тело и вновь возможность обладать им, любимым, самым дорогим.
Опустившись на пол, он все еще не мог оторваться от пряного тела, покрывая грудь поцелуями, исследуя руками бока, изредка обводя соски языком. Никогда не разменивающийся на прелюдии Като, казалось, открывал для себя что-то новое. За несколько лет можно было изучить его тело много раз подряд, но нетерпеливый, молодой и горячий парень не придавал значения банальным ласкам. Между ними всегда был заурядный секс, изменения в который привносила лишь ситуация и место действия.
Стащив с Кеске штаны и белье, он взял в рот влажную головку, посасывая, бережно, как ребенок сосет долгожданный леденец. В гулком амбаре от стен отразился протяжный глухой стон, когда блондин вобрал в себя член целиком, быстро двигая губами по стволу. Что должен чувствовать мужчина в такие моменты? Это известно лишь тем, кто через это прошел, вернее сказать тем, кто это испытал. Ничего нового в этом не было, Като не раз делал это раньше, но сегодня все ощущалось по-особому. Не потому ли, что они уже давно не занимались сексом?
– Хватит, Като, я сейчас кончу. – Голос его дрожал от удовольствия, в преддверии оргазма, но тот не собирался останавливаться. Он сменил губы на руку и теперь отчаянно водил ею по горячему и влажному органу. – Каатооо! – Мужчина кончил и перед глазами у него заплясали цветные огни.
– Прости, Иваки-сан, я не могу больше ждать. – Едзи провел по своему члену рукой, смазывая его спермой партнера и резко вошел в желанное тело. Мужчина под ним изогнулся и закричал от боли.
– Прости меня, я не смог сдержаться.
– Ничего, - Иваки улыбнулся ему, - я давно к это…му… – Резкие толчки не дали ему договорить и очередной приступ боли прошел по телу. Что должен испытывать мужчина в такие моменты, может знать только тот, кто это испытал, верно? Парень двигался быстро, жадно хватая губами воздух, позабыв обо всем, он чувствовал только тесное пространство, сжимавшее его. Как всегда в голове ни одной мысли, только пучок наслаждения и дрожь по телу.
Кеске уже не чувствовал боли, он внимал лишь этим ощущениям тепла тела любимого человека, его толчки внутри себя. До чего же он был счастлив сейчас и из глаз его почему-то стекали слезы, слезы радости и облегчения. Казалось, что эта ночь станет началом какой-то новой, радостной жизни. Кончая, он уже ни о чем не думал, прижимаясь к Като как можно сильнее. Мир был так тесен, что смог снова свести их вместе, в этом старом амбаре.

-------------------------------------------------

– Снято! – Ивасаки-сан был недоволен игрой некоторых китайцев и теперь уже почти злился, после переигрывания сцены в шестой раз. – Почему ты не можешь сосредоточится, Вэй Ли? Здесь все до банальности просто! Тебе даже не нужно произносить никаких слов, тебя же просто убивают. – Звучало это дико, но тем не менее было правдой. Иваки должен был убить эту девушку, ставшую свидетельницей его предыдущего преступления. Ничего больше не требовалось от нее, как только изобразить на лице муку и тихо упасть на землю, истекая кровью. Тем временем солнце уже высоко стояло в небе, тогда как снимать необходимо было на рассвете. – Перерыв. – Режиссер устало опустился на скамейку и вытер со лба выступивший от напряжения пот. Все было хорошо, и большая часть уже была готова. Оставались только сцены с полисменом, но это необходимо было оставить на потом. Никому не хотелось тратить лишние нервы на улаживание конфликтов. Мужчина еще не успел заметить перемены в поведении двух актеров, и его до сих пор тяготила эта ситуация. Его мозг продолжал работать над поиском решений, хотя и вхолостую. На его практике такого не случалось, и он не мог знать, что делать, тем более что оба были мужчинами. Выступать в роли сводника ему не импонировало, и все к чему он пришел – устроить для них репетицию. Он поднялся и подошел к Иваки, курившему неподалеку.
– Иваки-сан, ты не против небольшой репетиции для вас с Като-куном?
– Э? – Кеске выдохнул едкий дым в лицо Ивасаки. – Вы нам не доверяете?
– Нет-нет, что ты! – Мужчина чувствовал себя неловко и прятал глаза. – Я хочу быть уверенным, что все пройдет так, как надо. Тем более в связи с теми событиями…
– Если вы имеете в виду наш разрыв, можете не волноваться. – Он снова затянулся и посмотрел в сторону Едзи, сидевшего на другой стороне площадки. – Мы уже все уладили.
– О, ясно! Тогда мне и правда не о чем волноваться. – Он вернулся на свое место. – Перерыв окончен!

-------------------------------------------------

Кеске стоял прислонившись к стене грудью и толкался в руку любовника, сжимающую его член. Като изредка прикусывал чувствительный седьмой позвонок на шее Иваки, удовлетворенно отмечая дрожь, проходящую по его телу, и медленно входил в податливое тело, раскачивая бедрами. За эти несколько дней вернулась привычная чувствительность и теперь, когда блондин брал его, Кеске с трудом сдерживал стоны, разрывающие его грудь на части. Колени подгибались и трудно было дышать. Эти горячие руки везде, эти мерные толчки внутри, горячее дыхание в затылок и тихий шепот сводили с ума.
– Я снова влюбился в тебя, Иваки-сан, – как бы извиняясь шептал он с очередным движением внутрь, – я больше никогда тебя не отпущу! – И он все сильнее сжимал в объятиях дорогое тело, учащая ритм. Больше не имея сил терпеть, он с силой укусил Иваки за шею и кончил, краем сознания отмечая что тело под ним тоже сотряслось в оргазме. Они осели на пол, изможденные и Едзи все еще обнимал партнера:
– Я люблю тебя. – Он прижимался щекой к прохладной спине и руки его замком сошлись на груди Кеске. – Всегда буду любить.

-------------------------------------------------

Весеннее небо было кристально чистым, голубым, прозрачным. Где-то за перистыми облаками пряталось неяркое солнце и в свежем воздухе пахло мокрой землей и рисом. На редких деревьях щебетали птицы и легкий ветер разносил по полям аромат цветов яблонь и слив. Жизнь все продолжала свой размеренный бег, не задерживаясь, стремясь успеть всюду и вовремя. И здесь, в небольшой деревушке под Гонконгом она уже давно побывала, оставя свой незатейливый след в душах двух страстно любящих друг друга мужчин. Съемки уже закончились и теперь съемочная группа упаковывала оборудование в фургон. Ивасаки-сан что-то обсуждал с господином Джаном, а актеры, уже рассевшись по машинам, оживленно обсуждали игру. Скоро, совсем скоро они увидят свой фильм на большом экране и никто не будет знать, что двое из актеров именно там, сведенные судьбой, обрели навсегда свое маленькое счастье. И Иваки, в конце фильма, попав в тюрьму, наконец-то скажет полисмену, прибывшему в Токио:
– Мир тесен, господин полисмен, не так ли?

@темы: Haru wo Daiteita, подарки

---

НЦа для Рыжей шельмы

Это весна... Иначе я никак не могу объяснить свое желание рисовать НЦу, писать НЦу и изображать голые ягодицы
Воть и по этому поводу обещанная НЦа для Рыжей шельмы по ее "Степняку"
Конечно же автор бездарь и сто лет ничего такого не рисовал)) Но зато от души)))

Тут НЦа))))) Если что я предупредил))))

@темы: Мальчики, Рисунки, Творчество

---

Крестная дарит только чудеса *___*

19.04.2010 в 22:49

Пишет  Anglessa:

хеппи бездей ~ *v_v*

Люпи, дорогой, мой милый крестник, с днем рождения!

будь ярким солнцем. счастливой и любимой всеми девушкой.
сказочной волшебницей. и недосягаемой мечтой.
лучшей из лучших. первой из первых.

я тебя люблю.

Название: Бристоль
Цикл: Неоконченные сказки. "Urban Dialogues"
Автор: Anglessa
Бета: спит
Фэндом: Ориджинал
Жанр: general
Рейтинг: PG
Размер: мини
Персонажи: Кловис, Жульен, эпизодически - Лазарь.
Статус: закончен
Размещение: запрещаю

Слепой. И трогательно-нежный по мнению Кловиса. А для себя самого – обуза.
Когда-нибудь шея лучшего друга, куда его так вежливо поместили после аварии, не выдержит и сломается, как хрупкая вишневая ветка.
Кловис так-то очень эгоистичен, очень горделив и самодоволен. Он умеет быть где-то там, где-то тут и вовремя говорить елейным голосом такое родное: «mon ami», при этом ласково улыбаясь вроде только ему одному, а на самом деле освещая всю больницу, где, как сказал все тот же неугомонный Кло, он заново родился.
Возможно.
Только родился почему-то сразу мертвым.
В инвалидном кресле, с парализованным телом и серебристо-серой пеленой перед глазами.
Испорченный материал. Только вот друг заявил, что поставит его на ноги любым способом, совершенно любым.
Жульен даже не улыбался. В хмуром и незнакомом Бристоле, где даже красные черепичные крыши ассоциируются с кровью им не выжить. Точнее ему.
Кловис может просто сесть на самолет до Парижа. Полета всего ничего – пара часов и он будет дома под заботой неутомимого путешественника Лазаря. Все лучше, чем медленно подыхать в сером небытие.
- Не спи, - Кловис пританцовывает.
Об этом легко догадаться по хаотично двигающемуся темному пятну вокруг него. На носочках с кружкой ароматного шоколада в узких и нежных ладонях.
- Хватит, прошу, хватит, дурак Кло, - резко и больно так, что друг замолкает, переставая насвистывать забавную мелодию.
Хочется дернуть его за рукав сорочки, притянув к себе настолько близко, чтобы между вашими лицами остались лишь доли сантиметров, а затем схватить за волосы. Светлые, чуть волнистые и вечно на удивление холодные.
Невозможно. Ничего из того что он так сильно хочет нельзя совершить. Нельзя сделать.
И от этого как-то неприятно, похоже, даже колет в груди, хотя боль-то Жульен уже привык терпеть, не замечать.
- Прости, Жуль, - растерянно, с тем несказанным сожалением, которое Кловис боится открыть, - я не хотел, прости, на самом деле, извини.
Если бы рядом не было тумбы – такой же стерильно-белой, как и все в палате, - кружка бы разбилась о холодный, усланный плиткой пол.
Его руки мгновенно оказались в цепкой клетке чужих ладоней. Теплых и ласковых, к каким он так привык за этот короткий посттравматический период. Раньше Кло только звонко разбивал тишину своим мелодичным смехом, а теперь он способен находится двадцать четыре часа подряд возле него, делая все что угодно лишь бы он, Жуль, выжил в этой непримиримой жизненной карусели.
Занял свое место под безжалостным солнцем, затянутым бристольскими неприветливыми тучами.
Он извиняется так часто, так нелепо, чаще совершенно неуместно, но всегда искренне.
Словно в последний раз.
Так текут дни и недели. Хмурые и нелепые, злые и какие-то странно-неприятные.
От Бристоля веет густым прогорклым туманом, что скапливается у берегов старой Эйвон.
От Жульена – больничным спиртом.
От Кловиса – жасмином и французским свежим ветром.
Что-то никогда не меняется.
Лазарь любил говорить, что Кло влюблен. Влюблен сам того не замечая в безликого тяжеловесного брюнета, привыкшего много курить и пропадать до поздних сумерек в четырех стенах однотонного офиса.
Жуль смеялся на это.
Он физически чувствовал и отлично понимал головой, что это никакая не любовь. Просто заботливое: «Все ли хорошо, mon ami?» - значит то, что значит, а не лишние выдумки.
Дорогой друг.
Кло наверно и сам не заметил, как связал и себя, и его этой незначительной фразой.
Хотелось бы верить, что Бристоль тоже проявит к ним снисхождение.

@темы: счастье - вот оно, подарки

---

Здравствуйте))

 Killit,  Tyrrenian,  Sakaki-san привет, привет))) В такой типа знаменательный день угощаю виртуальными сладостями)) Зато фигура не страдает))))

Что привело?)))

запись создана: 19.04.2010 в 16:43

@темы: ПЧ

---

ААААА!!! Летние грозы!! POV Николай *___*

Обожемой!! Мой замечательный соавтор подарил мне историю из "Летних гроз" со стороны Николая *_____*
ВСЕМ ЧИТАТЬ! Ладно, не всем, а только тем кто читал Грозы))))) *_________*

19.04.2010 в 20:15

Пишет  Moredelven:

Название: Летние грозы - 2
Автор: Ната
Жанр: тот же, что и в первых грозах
Размер: миди (или я ничего не понимаю в размерах
Пейринг: Николай/Саша, Кирилл
Рейтинг: R (мой любимый размер)
От автора: Люпи, это для тебя))) Наслаждайся История ранней жизни Николая осталась за кадром.

я люблю тебя, Саша

«Давай, докажи, что ты не педик», - что за блажь тогда на него нашла, я так и не понял. Вернее, я догадываюсь, чего он добивался – чтобы я стал «нормальным». Спорить бесполезно, а мне в общем-то все равно. Только девчонку жалко немного. Впрочем… модель красивая, даже очень, а такие всегда доступны.
Отпирается, глупая. С распущенными тебе лучше. Скрутил легко и быстро. Устала поди, даже слова не сказала. Да расслабься ты наконец и получай удовольствие… Стоп. Это не девушка… а парень. Говорить нельзя – Кирилл убьет. А он не виноват. Хотя нечего было переодеваться. Чего же он молчит? Тоже гей? Что ж хоть какое-то удовольствие получу. Да расслабься ты. Красивый, чересчур, но хоть не смазливый.
Посмотри, Кирилл, ты же это хотел увидеть? Всегда любил смотреть на боль других. Так смотри.
«Браво», - другого от него и не ожидал. Что ж, и тебе спасибо за нежданное удовольствие.
- Кирилл, куда же ты? Может, тоже хочешь попробовать? - смелый мальчишка. По-глупому смелый.

Зачем я его везу? Зачем спас? Да что он мне? Вреда от него не будет. Может быть. Вот потому и везу, что не на все сто уверен. Почему не убил? Черт, сложно. Красивый, смелый и еще… Было…
- Отпустите немедленно! Или я сам выпрыгну! – не надо истерик. Я не намерен тебя отпускать, разве не понятно? Давлю на газ. Угомонился, ведать не глуп как кажется.
Ну что, все двери проверил? От меня убегать – смерти подобно. Смелый.
- Никуда я не пойду! Немедленно выпустите меня или я закричу! – гордый и глупый. Интересно, сколько ему лет? Но вроде совершеннолетний.
- Кричи. В округе никого нет.
- Зачем вы меня сюда привезли? – тебе соврать или сказать правду? Ты – случайный свидетель, а значит, лишние проблемы. Ну да, от одной избавился, но приобрел другую. Было. А если правду…, то не знаю. Жаль тебя. Не то… Не знаю.
- Либо ты сам заходишь в дом, либо я тебе помогу, - ну и где мне его держать? Дурак. Зачем привез? Для него в доме только одна комната – подвал. Не его. Было.
- Никуда я не пойду! – что за глупая строптивость?
- Ты сам выбрал…
И что дальше? Все было. И Максим сопротивлялся. Надо было и брелок сжечь, а теперь поздно.
Черт, мне нравится готовить ему еду. А ему, похоже, доставляет удовольствие задавать каждый день одни и те же вопросы. Гордый, хоть и в клетке. Максим. Черт, черт, черт!
Спрятал разнос. Глупо. Смело. Впрочем, все равно. Вру. Было.
Расстрелял обойму. Не помогло.
Приехал Кирилл. Надо лучше спрятать Максима. Не Максим… не знаю имени. Надо спросить.
«Онегин, иди сюда», - хоть как-то можно отвлечься. И зачем я его привез?

- Дмитрий Владимирович Андреев, - как официально. Еще не хватает «родился тогда-то там-то, прописан там-то, проживаю здесь». Ничего похожего.
- Подожди! Зачем я вам нужен? – не «вам», а «тебе». Не знаю.
- Ты – лишний свидетель. Жаль убивать, - что ж, тоже правда.
- Да кто вы такие, в конце концов? – зачем истерики? Было. Неужели не понятно? Воры, убийцы и насильники.
«Что тут происходит?» - черт, откуда ты взялся, Кирилл? Причем совсем неудачно. сам виноват. Что я должен ответить? Ты сам все видишь. Но убивать не дам.
Я не знаю, зачем я его привез!
Нет, он не опасен. Нет, не нужен. Убивать не дам. Это бессмысленно. Нет, Максим забыт. Ты везде меня таскаешь, сам все видишь, все знаешь. Зачем привез, зачем привез… Свидетель. Случайный. Да делай что хочешь, только не убивай, не глупи. Он дал слово вора.

Я уехал, чтобы отвлечься от воспоминаний. Занятия находились как обычно быстро. Вскоре приехал Кирилл и сказал, что можно не волноваться – собака на привязи.
Вернулся при первой возможности. Да почему же мне жаль этого мальчишку? Было! Черт!
- А я уже и не надеялся, - сильный. Черт!
Ну куда ты бежишь? Хотя это нормально. Загнанный в угол зверь может быть опасен. Ты хоть драться-то умеешь?
- Никуда я не пойду. Открой дверь! – не открою. Не могу я тебя отпустить. Сейчас это в сто раз глупее, чем было бы тогда, в день нашего знакомства. Может «ТТ» его убедит.
- Убьешь меня? А может давно пора? – не убью. Надо было раньше. Теперь не могу. Отчаянно смелый, гордый, независимый. Выстрел приведет тебя в чувство. Ты умнее, чем кажешься.

Он там один, свернувшийся в клубок еж. Решительны от злости. И он имеет право на ненависть. Черт, мне нравится ему готовить. Как когда-то Максиму.
Он ничем не похож. Максим никогда не врал, а этот даже имя другое сказал. Что за глупость. Максим разумней… Был. А этот танцор вечно психует. Впрочем, Максим тоже не сразу смирился… Черт!
Солист балета… Понятно, почему такой красавчик: природа не обидела, сам отшлифовал. Нельзя быть таким красивым. Красота не спасает, а убивает мир. Будь ты менее привлекательным, не пригласили бы тебя на шоу трансвеститов.
- Зачем ты соврал о себе?
- А почему я должен отчитываться?... И убивать не убиваете, и отпускать не хотите! – наблюдательный.
- Александр Андреев. Думаешь, тебя не стали искать? – ищут тебя. Но не только родные-друзья. Впрочем твоя семья недавно погибла. Сочувствую. А здесь еще и я. Тебя надо познакомить с Максимом. Думаю, вы найдете общий язык. Нет, не надо, ты же тоже гей. Красивый очень. Не то… Максима нет. Да что это такое?
- Может, наконец, хоть что-то объясните?
- объясню, - ты имеешь право знать. Да, я думаю, даже должен знать. Ради собственной будущей безопасности… А почему меня это так заботит? Максим и так в безоп… Черт!
- Да кто вы вообще такие, чтобы решать мою судьбу? Думаете, мне здесь лучше?! – не лучше, Максим, я знаю, что не лучше. Я знаю, что такое клетка. Но я не могу ничего сделать, я же говорил.
- Почему вы решили за меня?! Может, я хочу быть чьим-то рабом! Лучше так, чем пленником у двух бандитов! – правда всегда жестока. Спасибо, Максим, ты меня отрезвил. Это ошибка и быть ничего не может. Но не говори так. Это страшные слова, Максим. Прости.
Опять плохо. Так же, как и тогда, когда увидел тебя… мертвым. Ты прав, максим, ты прав. Я виноват перед тобой. Виноват, что не уберег, что был таким жестоким. Тебя следовало всегда носить на руках и не бросать ни на минуту, а я… Максим, когда же ты меня отпустишь?
Открываю бутылку, хочу напиться, но тошно. Разбиваю ее о стену. Ты не любишь, когда я пью, я помню. Сажусь на диван, закрываю глаза. Ты мертв, ты мертв, ты… ты же там. Пленник у бандита. Да, я убийца, но только не с тобой. Зачем такие жестокие слова, Максим, зачем? Я знаю, что это правда, что ты прав, но… Я не хочу тебя терять. Мне плевать на всех, но ты… К черту гордость, я должен пойти первым.
- Нельзя быть таким красивым, - я ревную. Ко всем сразу. Не уходи, Максим. Хватит злиться. Ты – прав, я – проиграл. И мне не жаль. Я редко это говорю тебе в слух, но повторяю каждое мгновение:
«Я люблю тебя, Максим».
Но Максим умер год назад! Да что это со мной?
Сумасшествие.
Я злюсь на себя. раскиселился как баба. Единственно не сел и не запричитал от горя. Максим мертв. Он – прошлое. Но если это так, почему тогда все еще ношу его брелок? Размазня! Нет, каждый имеет право на счастье. Только я свое упустил…Да не в этом дело. Я опять спас мальчишку. Почему? Что в нем меня зацепило? Черт, но мне же нравится быть здесь, заботиться о ком-то. Не как о Кирилле, а по-настоящему. Я будто из спячки выхожу. Не то…
Да, я поддался воспоминаниям, проявил слабость. Но ведь он – другой. Тогда кого я целовал – Максима или его? Максима. Почему? Потому что помню. Но он не Максим. Но они похожи. Разве? Чем?
- Лучше так, чем пленником у двух бандитов.
Зацепило. Потому что правда. Потому что убийца не имеет право на счастье. Но я – человек. А все люди – слабые. А ему я не желаю зла. Но… зацепило. Разве я так с ним жесток? Да, но я не умею быть другим. Однако обеды готовлю. Это ведь из другой жизни. прошлой. Но зачем зачеркивать будущее? Я ведь знаю, что возможно все. Но Максима-то убили. Поэтому надо отпустить и забыть. Это ведь все равно не мое. Знаю, чья игрушка. Отвезти, отдать, избавиться от неприятностей… И как жить дальше? Тогда зачем спасал? Нет, отдавать глупо. Пусть лучше будет моим.
- Может я хочу быть чьим-то рабом! – глупо злиться, но я злюсь… Только на него ли?
А ведь это выход – станет моим рабом, тогда я всегда смогу его таскать за собой. И проблемы все решатся. Ну да, так сразу и решатся. Во-первых, он не станет ни перед кем ползать на коленях. Нет тот тип. гордый. Сильный. Во-вторых, так мне и отдали. Я скорее окажусь в могиле, чем заполучу его. Но он и так у меня, в подвале. Такие не становятся рабами. Но попробовать стоит.
Он красивый. Боится.
- Если хочешь быть чьим-то рабом, то уж лучше моим, -тебе лучше. Там – жизни нет.
- Не хочу я быть ничьим рабом! Отпустите! – я никогда не смел применить к тебе силу, Максим. Но он – не ты. И к нему более не стану. Ласка сильнее боли, ты знаешь. И целую его, а не тебя.
«Что это такое?» - ты знаешь, когда приходить, Кирилл. Разрушил все идиллию. А я, между прочем, давно не трахался. А ты такой шанс испортил, от красавчика оторвал.
- Ничего, - в том то и дело. А что ты хотел услышать? Глупый был вопрос. Бабий, что ли.
- Почему еще не убил? – да я и не собираюсь. Не хочу. Вывезу его в другой город, дам денег, пусть живет нормальной жизнью. Он еще молод.
- Он не опасен, - я в этом абсолютно уверен.
- Тогда я сам, - опять… Кирилл, что за детские игры? Он и так тебя боится как огня. Я, конечно, здесь в плюсе – выступаю в роли спасителя. Но право, надоело, Кирилл. Ревность хороша в меру.
- Я сам решу эту проблему, - я и не сомневался, что ты опять поверишь моим словам. Но не ожидал, что так быстро. Что ты задумал?
Он сказал, что срочно нужно ехать в город, что я нужен на разборке. Потом велел мне выпить с ним вино, но я отказался, т.к. за рулем предпочитаю быть трезвым, на что полилась совершенно неожиданная речь о том, что я словно баба зачем-то вожусь с мальчишкой, что если мне так нужна игрушка, то взял бы любую послушную и, главное, беспроблемную, что я сошел с ума, что я не понимаю, с кем связался, что подставляю нас обоих, наш бизнес и т.д. и т.п.
Вожусь, потому что хочу. Купить игрушку – слишком просто. Да и не нужна мне игрушка. И если уж кто и сошел с ума, то ты, и причем давно. Впрочем, здесь не твоя и не моя вина. А угрозы я всегда трезво оцениваю. Да, есть. Но не смертельная. И если не болтать, то и не узнает. Ты прав, я подставляю нас обоих. Но ты делаешь это каждый день. Нет, я никогда не забываю, кто ты, а кто я. Нет, меня все устраивает, ведь другого я все равно не умею. Но разница между нами в том, что ты такой с рождения, а меня жизнь заставила. Ты прав, приторно и пафосно. Но смысл один. Нет, я буду рядом. считай это отдушиной. У тебя тоже есть слабости – коллекционирование неприятностей. Да то же самое, никакой разницы по сути. И не надо сажать его на цепь, он же не собака, в конце концов. Чем он тебе мешает? Меня от работы он совершенно не отвлекает. Или ты во мне сомневаешься? И долго ты будешь мне Максимом пенять? Я все равно останусь при своем. Какой выкуп? Это гиблое дело. Ты знаешь хоть один случай, чтобы оно окончилось успехом? Ты не пробовал, не умеешь и начинать не стоит. Что за бред, не люблю я его. Но он действительно не опасен. Как в городе поутихнет, даю слово, вывезу его отсюда в другой город, и ты о нем более не услышишь. Да никому он не настучит. Кирилл, не надо цепи… Ладно, тогда цепь.
Прости, из двух зол выбирают меньшую. прости и потерпи.
Я тебе много раз говорил: хватит пить. Ты когда-нибудь с ума сойдешь. Что я тогда буду делать?
- Кирилл, прекрати, - он скоро поседеет от твоих выходок. Приковал к батарее и хватит.
- Что в нем такого особенного, Николай? – я не ослышался? Как ты вспомнил мое имя? И что за странный вопрос? Твоя ревность глупа. Впрочем, мне кажется, что я для тебя не только телохранитель и брат, но и… Глупости. ты всегда такой. А что до него… он другой, не как ты. Добрый, несколько наивный и живой. Душа живая. Даже сейчас.
Мне жаль тебя оставлять на цепи. Но пока я не могу поступить иначе. Нужно время.
Мне тогда удалось увезти Кирилла и убедить его не трогать тебя. Возможно ты думал, что смерть была бы лучше цепи. Это отражалось на твоем лице – абсолютная апатия.
- Не уходи… Останься, - это я довел тебя до такого состояния – сломал и унизил. а зачем? Из-за собственного эгоизма. Захотел вернуть, воскресить прошлое. Я именно похитил. Нужно было просто отпустить тогда. Ты – сильный, и быстро бы оправился. Правда тебе бы не позволили долго жить спокойно. Так что со мной у тебя есть шанс… Ну да, построй из себя благодетеля. Люди всегда стремятся оправдать и облагородить себя хотя бы в собственных глазах. Я живого человека практически превратил в мертвеца. И точка. И другого быть не может. Ненавижу случайности! Надо уехать. Но прежде избавить тебя от ошейника. Кирилл, вроде, угомонился.
- Я оставлю дверь открытой. Можешь безбоязненно ходить по дому. В холодильнике есть запасы. Не пытайся сбежать: на окнах решетки, а дверь надежно заперта. Кстати, аптечка на кухне, - это-то нормально. А то еще раны загноятся. А вот все остальное…Я Максима долго не выпускал, а тебе вдруг разрешил выйти. Жалость? Да, но и еще что-то. Я не хочу повторения истории. Ты должен прийти в себя, а там я действительно тебя отпущу. Луч должен вернуться к свету, а тень должна остаться с тьмой. Вру. Себе. Эгоист. Не то…
Дел было не так много и они были не такими важными, чтобы стоило торчать в городе безвылазно целых три дня. Это время необходимо было для меня. А Кириллу все равно.
Прежде всего я понял, что Максим в прошлом. В счастливом, но в прошлом. Мне и радостно и грустно его вспоминать, но уже не больно. Время. Гораздо сложнее все было с настоящим. Что-то, наверное остатки души или сердца, тянули меня к… Саше, а холодный разум останавливал. С ним мне не хочется быть убийцей, хочется быть человеком. Да, я должен его отпустить. Только прежде защитить от своего мира. Интересно, как? Ты не всемогущ. Но я стараюсь. Смешно. Пусть пока все идет как есть. Не люблю «авось», но и выхода пока не вижу.

-Я должен извиниться за грубость. Я был не прав, - пить надо меньше, тогда и извиняться не пришлось бы. Впрочем, здесь я действительно не прав. Не хочу поступать подобно Кириллу. С тобой не хочу.
- Если ты за то, что совсем недавно впечатал меня в стену, то ничего страшного, я уже привык, - ирония как защита. У тебя другого нет. Ну еще кроме красоты.
- Что это такое, Николай? – ты же спал!
- Ничего, - из-за тебя не успеваю. Нет чтобы прийти минут так эдак на десять позже, тогда другое дело, было бы на что посмотреть и что сказать, а так…
- Хватит с ним сюсюкаться! Его давно пора убить! – Кирилл, тебе надо к врачу проверить слух. Сто раз говорил, что не убью, а ты опять ту же пластинку включаешь. Ревность – штука тяжелая.
- Иди, я сейчас приду, - нет, надо решать проблему самому, и как можно скорее. Бесконечно продолжаться не может, и Кирилл его в конце концов убьет.
- Да как это может нравиться, Николай? – слишком долго объяснять, лучше покажу.
Ты напуган, Кирилл? Тебе ведь понравилось, ты хотел. Ты тоже гей и, увы, влюблен в меня. Убегаешь, но в таком состоянии ты не предсказуем.
-Открой! Кирилл! – от себя не убежишь, поверь. Я мог бы помочь.
Быть запертым с красивым мальчиком в одной комнате да еще и без света – как романтично. Только вот Саша может испугаться. Хоть я трогать его уже и не собираюсь, но свет включить стоит. надеюсь он еще работает. Максиму такая подсветка нравилась.
Тебе интересен брелок? Смешно, наверное. Я привык его прятать.
- Этот брелок мне подарил Максим, - я хочу рассказать тебе о нем. Вы и похожи и не похожи одновременно. Ты поймешь… Но ты меня не слышишь. Что тебя так поразило?
- Так значит это все из-за тебя! – отчего такая злость? Почему набрасываешься, будто я твой главный враг. Конечно, я тебе ничего хорошего не сделал, но… Если бы я был причиной, то тебе следовало сделать это раньше. Что я такого сказал, что разбудил в тебе хищника?
- Прекрати вести себя как баба и нормально объясни, - не люблю истерик, во всем должна быть ясность.
- Это из-за тебя погибли мои родители! А еще заботу проявляя, сволочь! Да как можно быть таким двуличным?! – вот уж ТВОЮ семью я точно не убивал. Делать мне больше нечего.
- Я к этому не причастен, - если хочешь, могу едва ли не поминутно рассказать о своих передвижениях в последний месяц. Все как обычно. Кроме тебя.
- Ну конечно, расскажи мне еще, что у тебя не было черного «вольво» и ты не попадал в аварию, когда подрезал нас на мосту! – откуда он столько знает обо мне? Мелочи, но неприятно. Наверное, журналюги что-то писали. Но почему такая яростная ненависть?
- Да, не так давно я попал в аварию. Из другой машины смог вытащить паренька, а остальные погибли, - это был ты? Ну да, голос похож, кудри, изящные руки… Получается, что я действительно убил твою семью… Стоп, но если уж кто и виноват, то только погода. Ненавижу случайности!
- Засунь себе в жопу свою случайность! – бедный мальчик. У тебя было одно твердое основание ненавидеть меня, теперь есть еще одно.
- Но авария действительно была случайна: шел дождь, дорога была ужасная, машину повело на яме и произошло столкновение, - в такой ситуации объяснения бесполезны. Ты все равно будешь считать, что я оправдываюсь. Впрочем, частично ты прав.
- Даже если и так. Они мертвы. Мертвы, - такая боль никогда не утихнет. Это не сравнимо ни с чем.
- Я не виноват. просто так получилось. Водитель вашей машины слишком резко затормозил, а я не смог справиться с управлением. Саша, - я вижу, что ты меня не слышишь. Успокаивать не умею. Да ты бы и не захотел. В твоих глазах я – убийца, насильник и похититель. И это правда. Ненавижу случайности! Лучше бы мы никогда не встречались. Было бы не так больно. Но я все же надеюсь, что когда боль поутихнет, ты трезво посмотришь на ситуацию… Только какая разница, между нами ничего не могло быть, а теперь и подавно. О чем я? Надо уехать.
Ты смотрел на брелок. Такие как я не должны носить подобные игрушки. Если бы ты запомнил меня, то не стал бы ждать столько времени, чтобы устроить оправданную истерику. Ты запомнил не сочетаемое: бандита с девчоночьим брелоком. Надо было его сжечь.
Да не в этом дело. Я поставил крест на… все равно не возможном. И какая бы не была реальность, я для тебя – главный враг и источник всех бед. Не всех. К счастью. И ты стал для меня опасен. Теперь ты не будешь молчать, если я тебя выпущу. Но убить тебя не могу. И держать дольше тоже нельзя. Может накачать наркотой и сдать в дурку? Ага, а потом пойти напиться до беспамятства и отправиться с Кириллом на очередную разборку.
Ладно, то, что меня беспокоит возможность твоего не молчания, это ясно. Но почему мне важно твое ХОРОШЕЕ отношение ко мне? А что ты постоянно повторяешь сам себе, что что-то делаешь для него? Тебе не безразлична его судьба. Тебе он нравится гордостью, силой и, естественно, красотой. «И все в нем ладно: и тело, и душа».
Ладно, я влюбился. Мне не было неприятно, что Саша увидел брелок, меня более огорчает, что эта безделушка испортила наши отношения. Испортила? Мягко сказано. И какие, интересно узнать, у вас были отношения? Ты его трахнул, похитил…нет-нет, прежде убил его родителей. Я не убивал, это лишь глупая случайность. Пусть так. Разницы нет. Черт, лучше бы мы никогда не встречались!
Ты непозволительно быстро забыл Максимку. Еще неделя не прошла, как ты им бредил, а сейчас говоришь, что Сашу любишь. Знаю. Максима убили год назад. Это был бред. Наверное, общение с Кириллом сказывается. Смешно. Это алкоголь. Не так много я и пил. В последние полгода. А до этого – каждый день. Не в этом дело! Я ЕГО ЛЮБЛЮ. Я ЕГО ВРАГ. И Я ВСЕ РАВНО ЕГО ОТПУЩУ. Только не знаю когда. Надо вернуться. Он заперт в подвале. Надо отпустить, хоть немного. Бестолку.
Мне нравится ему готовить. И теперь меня это радует. Хочется сделать ему приятное, чтобы он почувствовал себя человеком… Только от меня он все равно ничего не примет. Будь я на его месте, я бы заставил своего врага медленно умирать и бесполезно унижаться, вымаливая прощения… Именно так я поступил с убийцами Максима. Не о том. Между мной и Сашей стена, и двери в ней нет. Но попытаться стоит. Во всяком случае, я этого хочу.
- А почему завтрак не в подвале? – я про то и говорил. Ничего не выйдет.
- Кирилла не будет несколько дней, поэтому не вижу необходимости тебе там находиться, - успокаиваю. Я хочу, чтобы ты был со мной. Я буду внимательным и ласковым. Но это безумие.
Но ты не напуган и не зол. Меня это радует и настораживает. Но о втором я думать не хочу. Но и не понимаю, почему так резко изменилось твое поведение: нет злости, только дружелюбие. Сейчас ты сидишь напротив и спокойно ешь. Это сказка. Ты не должен себя так вести.
- Можно я приму душ? – значит, перемена подействовала.
- Да, конечно. Если хочешь, я могу одолжить тебе одежду, а эту бросим в стирку, - ты будешь соблазнителен в моей рубашке – она как раз будет тебе ниже попы. Нет, надо что-то другое. Мое тебе явно великовато. Тогда что? Интересно, что лежит в той сумке?
Я поднялся в комнату и достал старую котомку – единственное, что у меня осталось от прошлой нормальной жизни. Не знаю, зачем я берег эту сумку, и что в ней, но она дорога мне ничуть не меньше брелока. Надо же, мои танцевальные рубашка и брюки. Ну да, я же сбежал чуть ли не сразу после выступления. Думаю, Саше они будут в саамы раз.
Сейчас между мной и тобой одна смехотворная преграда – токая пленка. Ты застыл, ты боишься меня. Мой взгляд скользит по твоему силуэту. Ты распустил волосы, они толстыми прядями лежат на твоих плечах, закрывая красивую шею. Я хочу отодвинуть штору, подойти сзади, обнять за талию и прижать к себе. Хочу дышать тобой, чувствовать твое тепло, бархат твоей кожи. Хочу откинуть шелк волос и прикоснуться губами к чувственной шее, долго мучить, то чуть прикусывая мочку уха, то приближаясь к твоим губам, потом самому не выдержать этой пытки и поцеловать тебя, сначала легко, чтобы ты первым раскрыл свою страсть. Я был бы терпеливым и нежным, мои руки неспешно скользили бы по совершенному телу, мои губы украшали бы его лентами поцелуев. Твои тонкие пальцы гладили мою голову, осторожно трепали за волосы, настойчиво требуя ласк еще и еще. И я беспрекословно подчинился бы… Стоп. Это никогда не случиться. Я своим долгим присутствием его наверняка напугал. Надо уйти.
Это был бред.
Ты сам во всем виноват. Вот сам и мучайся, а Сашу оставь в покое. Ты должен это сделать. Уж больно у тебя воображение разыгралось.
- Я раньше занимался танцами. Очень давно, - я опять напугал тебя своим появлением. Думал, ты услышишь.
- Какими? – не надо ТАК со мной говорить. Ты не должен.
- Просто бальными, - ты выглядишь восхитительно. Мои вещи пришлись тебе в пору. Твоя грудь почти полностью открыта, и я вижу, как ты взволнован. Я твой враг. Я должен уйти. Но вот брюки тебе чуть маловаты. Ровно настолько, чтобы слегка обтянуть рельеф твоих ног. В таком костюме ты слишком хорош. Надо уйти. Слишком тяжело быть рядом.
Ты напряжен. Ты видишь, какое впечатление на меня произвел. Я не понимаю (по крайней мере, сейчас я точно не хочу понимать) причины такого теплого поведения со мной. Я хочу, чтобы ты всегда был рядом. Это безумие. Пусть. Сейчас я хочу, чтобы ты увидел меня другого, «настоящего», не циничного убийцу и насильника, а простого человека со своими слабостями и страстями.
- Разденься и ложись, - и что я хотел этим сказать? Двояко звучит. Впрочем, проституток я никогда не спрашивал и уж тем более не просил – просто брал все, что хотел. Я не о том. Он-то не проститутка. Хотя знает, на что идет. Не будет этого. Если сделаю, то испугаю и точно все разрушу. Вот только бороться с собой невыносимо тяжело. Хочу разорвать на тебе эту рубашку, повалить на кровать, стянуть слишком узкие для тебя брюки и насладиться тобой полностью, пока ты не остался бы без сил. Хотя нет, лучше осторожно расстегивать пуговицы, видеть, как взволнованно дышишь, как боишься показать сове желание, потом целовать твои узкие ладони, желая, чтобы они ласкали меня, стянуть, наконец, эту чертову резинку. Зачем ты ее носишь?
- Наверное, стоит закрыть портьеры, - мне нельзя об этом думать. Саша и так чувствует себя не вполне комфортно, а здесь еще я со своим бесцеремонными разглядываниями. Только задача не решена. Во-первых, как себя сдерживать, если рядом – предмет твоих желаний, во-вторых…
- Так лучше? – нельзя быть таким красивым, Саша. Я больше не могу, не хочу себя контролировать. К черту. Тонкая шея, чистый запах волос… дорогая цена за мифическое счастье. Не надо, Саша, ты ничего не должен. Я перед тобой виноват. Я хочу дать тебе удовольствие. Один раз.
Нет, ты – лучший. Я буду целовать тебя осторожно, чтобы не напугать, и нежно, чтобы не причинить боль. Пересчитать губами каждый твой позвонок, изучить мягкие изгибы твоего тела, насладиться нетерпеливостью твоего поцелуя, сначала удивиться твоей податливости, вновь восхититься тобой, потом вышвырнуть все мысли, принять и поверить в жизнь с тобой, как я каждое утро буду поднимать тебя на работу, варить кофе, готовить завтрак, а вечерами – на руках относить на нашу кровать, так же как сейчас чувствовать твое желание, слышать твои стоны, слиться с тобой в одно и всю ночь быть рядом.
Да, я все брошу. Не думал, что я еще раз смогу ожить, но ты – волшебник. Значит, кофе в постель. Ты такой никогда не пил. Я уверен, ты кофе любишь. Скоро все закончится и мы будем вместе.
- Я не хочу! – будто в прорубь после бани бросили. Только здесь ни капли приятного.
- Как хочешь, - тебе неприятно, я настаивать не стану. Разберись сам в себе.
- Можно мне мою одежду? – я должен был остановиться, тогда бы не было больно. Эгоист. Ты о нем подумай. Ему тошно и противно от самого себя. А виноват ты.
Я его отпущу, отвезу в другой город или даже страну. Лучше страну. Отдам все. Деньгами не откупишься. Ничем не откупишься. По крайней мере, попытаться смягчить остроту наших отношений.
- Спасибо. И еще, - удары следует принимать в лицо, - это ничего не значит.
Да, так и должно быть. Каждый на своем месте. А это… ошибка.
Размечтался о хорошей жизни. Не заслужил. У тебя на лбу написано, что ты – убийца. Если бы верил в ад, то сказал бы, что он по тебе плачет горькими слезами. Сколько там кругов: шесть или девять? Скорее девять. Все равно тебе по всем пройти положено.
Дальше что? Ничего. У каждого своя жизнь. Наденешь маску, как прежде, и нормально доживешь последние с ним дни. Естественно, у него будет эта же свобода. Смешно. А тебе положено быть «мертвым» - работа обязывает. К черту такую работу, если она мешает быть счастливым! Счастье нужно заслужить. Знаю. Я его не достоин. Главное, сейчас свести наше общение к минимуму. Ему так будет легче. Надо сказать, что скоро он будет действительно свободен. Решить его проблему.
- Отлично. А у «скоро» какой срок? – любой бы обрадовался. Я тоже рад… и не рад.
- Пару дней, может неделя, - чем скорее, тем лучше. В том числе и для меня. Надо потом ему объяснить, что временно он поживет в другом городе. Как только я все улажу, он сможет вернуться обратно. Со стороны будет смотреться, будто я распоряжаюсь его судьбой. Но так надо. Он должен понять. Еще будет не лишним научить его стрелять. Мало ли. Да и будет чем заняться.
Минимум разговоров, прикосновений, максимум сосредоточенности и холодный ум нужны нам обоим. Сложно говорить об его способностях, но Саша – танцор, а у это народа, кажется, упрямство и сильная воля в порядке вещей. Он научится один. Мне нужно уйти. Скоро все закончится и будет как прежде.
Придется отвыкать готовить завтраки-обеды-ужины. А мне нравится. И пока есть для кого, я это буду делать.
Еще надо не позволять себе наблюдать за ним. Но если я разглядываю всех красивых шлюх, почему я не могу смотреть на мужскую красоту? Он великолепен. Упертый. Промок насквозь, а в дом не заходит. Потому что здесь убийца и насильник, а там – хоть мнимая, но свобода. Скоро будет настоящая, жестокая. Надо дать ему оружие. Заряженное, разумеется. Потом сам будет покупать патроны. Если не сдаст ментам, конечно. То-то они обрадуются, сразу несколько «глухарей» раскроют. На него вешать все равно не станут. А меня не найдут, наверное. Все равно… Не о том.
Нельзя напиваться. После.
Ты стоишь в двери. Тебе нравится буря. Вы похожи. Я причиняю тебе боль одним своим существованием. Скоро я уйду. Ты вновь будешь на сцене в кругу своих друзей.
- Он заряжен боевыми, - я не опасаюсь нападения с твоей стороны. Просто оружие – самый надежный защитник. Он должен быть всегда рядом.
- Обещай, - этот чертов дождь распрямил твои кудри. Я не могу не целовать тебя. Надо уйти.
- Обещаю, - лучше говори жестко и дерзко. Я тогда не смог сдержать себя из-за твоего мягкого голоса и доброты. Он же умный, он играет, он делает это сознательно и специально. Я заслужил эту боль. Преступник не должен забывать своего места. Тем более рано или поздно за мной захлопнется казенная дверь. Другой жизни быть не может. Тебя я отпущу и без твоей игры, я же сказал.
Зачем ты пришел ко мне? Сделать еще больнее? Так дальше некуда. Зачем целуешь? Зачем осторожно, зачем нежно? Я не могу не принять такой подарок.
- Если ты не хочешь, ты не должен этого делать, - ты мне ничего не дожжен, Саша. Я виноват, мне и платить.
Я не понимаю твоей обиды? Я тебя буквально освободил от неприятного тебе занятия, а ты обиделся?.. Или не неприятного… Глупец! Ты его действительно оскорбил и дал пощечину. Он пришел к тебе как к равному. Но я не мог ему понравится! Я – убийца. Ты знаешь, что в жизни все возможно. Иди за ним.
- Саша, - я был не прав, замкнулся на себе, не подумал о тебе. Если чудеса возможны, то мое чудо – ты. Не уходи.
- Уже не хочу, - чудеса возможны, но не для меня. Такое не прощают. Ты сам виноват.
Тошно до невыносимости. Напиваться нельзя. Он сам пришел ко мне, а я его оттолкнул. Не думал, что все может быть по-другому. Сам разрушил. Вот и живи среди волков.
Я глупец. Слепой глупец. К черту все!
Саша, прости.
Я не только глуп, но и слаб. Еще есть шанс примириться. Последний шанс. Идти к нему и вымаливать прощение. Он, наверняка, в подвале.
- Саша?
- Да.
Прости, прости. Я не прав. Я глуп и слеп. Я не должен был. Я не имею права тебя обижать. Я сделаю для тебя все, что захочешь.
Только от идеи «кофе в постель» придется отказаться. У него, наверное, с этим связаны плохие воспоминания. Или просто неприятно. Но ведь все остальное разрешено: и завтрак, и вечера на нашей кровати…
Только вот уйти не смогу. Мне не дадут. Из этого мира дверь ведет только в загробный мир. А жить с Сашей, как жил с Максимкой, я не хочу. Постоянный страх, да и он будет бояться. Постоянная угроза. Так не должно быть.
Я его люблю. Поэтому должен отпустить и навсегда уйти. Сам себе противоречу. Но иначе его защитить я не смогу. Его отпущу, а сам останусь здесь.
Тошно.
Глупая вещь – расставания. Сегодня поеду, возьму билет во Францию, сделаю ему паспорта, и завтра он уедет… Он должен понять, что по-другому невозможно. Он умный.
Прости, Саша.
Утро должно быть добрым. Твою улыбку я запомню навсегда.
Не хочу этого! Не хочу. Но я должен. Иначе быть не может.
- Завтра отправишься домой, - легким разговор не получится. И зачем я его начала сейчас? Надо было позже.
Он уже расстроен. Я опять тебя обидел.
- А ты? – Сашенька, прости, если сможешь, когда-нибудь.
- А я останусь здесь, - надолго ли? Дом придется снести. Здесь слишком много воспоминаний.
- Почему? – я должен быть жестоким, Саша. Прости.
- Мы из совершенно разных миров, - и им ни в коем случае нельзя смешиваться.
- И это все? – ненависть – лучшее лекарство от любви. Все правильно. Со мной ты должен быть таким.
- Этого вполне достаточно, - ненавижу эту жизнь.
- Это не причина! Это отговорка! – да, это так… Нет. Ты не прав, Саша.
- Из моего мира просто так не сбежишь, - ты уйдешь отсюда один. Так надо. Иначе нельзя.
- Тогда зачем все это было нужно?! – я люблю тебя, Саша.
Я – предатель. Я ЕГО предал. Я уже однажды пошел за собой и что вышло? Мальчишка мертв. Пусть только попробует кто-нибудь тронуть Сашу, убью.
Он тебя ненавидит. Это надо же было умудриться столько раз подряд обидеть любимого человека! Единственного любимого и по-настоящему родного.
Он не должен был в меня влюбляться, он должен был меня ненавидеть… Я опять решаю все за него.
Но как бросить? Это невозможно. Значит, буду первым. А Кирилл? Жил же он без меня. Проблема в том, что он меня на этот раз просто не отпустит. Он еще сам себя не понял и не принял. Тем более с Максимкой я от него не уходил. Да и сейчас у меня не получится порвать все нити. Все равно придется его вытаскивать из грязи, только самой вязкой и тянущей. А остальное… Да, в принципе, все может быть и нормально. Не заменимых нет.
Значит можно? Бред… Ты сам себя убеждаешь, игнорируя простые факты. Даже если ты уйдешь, опасность никуда не пропадет. Ты – это ты, и от себя не убежишь. Тем более чем ТАМ ты будешь заниматься? Только убивать умеешь. Я буду всегда рядом с Сашей. А остальному нужно время. Я научусь.
Я – глупец. Разве можно обижать его? Только носить на руках и ласкать. Он не должен знать зло и жестокость мира, только его добро и любовь.
Я люблю тебя,
- Саша
- Повтори еще раз – хоть тысячу, хоть миллион. Всю жизнь. Вместе.
- Прости, я был не прав. Я не оставлю тебя, - никогда и ни за что. Только если сам прогонишь.
Я люблю тебя, Саша. И хочу быть с тобой.
От этого сопящего существа никуда не хочется уходить. Ну ее, пробежку. Саша лучше. Он – удивительный. Как бы не стать эгоистом и не начать постоянно держать его при себе. Нет, Саша, не бойся, я никогда не стану ограничивать твою свободу.
- Сейчас мне нужно будет уехать за Кириллом, - самая нудная проблема в этой истории. Предвижу десятки бутылок и сотни разговоров и истерик. Но это надо всего лишь пережить, а потом, как пишут в сказках, «жили они долго и счастливо».
Как же я не хочу сегодня от тебя отъезжать. Почему мы раньше не познакомились при нормальных обстоятельствах? Тогда бы сейчас мы жили с тобой здесь. Нет, не здесь, ты ведь любишь свой театр. В городе жили бы вместе… Ладно, делу время потехе час. Надеюсь, Кирилл не слишком пьян для разговора. Хотя одного может быть недостаточно.
Я ошибся. Ладно, разговор отложим.
Что-то не то. Бармен странно себя ведет: встревожен и шарахается от нас. Что-то случилось. Или случится.
Так, Кирилл ничего не сделал. Тогда что? Надо скорее вернуться, забрать Сашку и уехать.
ОН знает, что Саша у меня. Кирилл сказал? По пьянее. Больше никому. Черт, опять от тебя неприятности. Да, собственно, какая разница, сейчас или потом. Разница есть. Сейчас опаснее, я хотел все по-тихому. Интересно, сколько в запасе времени. Хоть сутки есть? Его тронуть не посмеют. Надо на себя все стрелки навести. Сашку спрячу и с ними разберусь. Псих. Один в поле не воин. Столкну с Сиплым. Значит, решено.
Надо будет дать Саше патронов.
- Максимум через час мы уедим, - по дороге ему все объясню. Он поймет.
- Я рад. А куда мы поедим? – ради счастья видеть потом все жизнь его улыбку стоит сейчас немного потерпеть.
- Куда пожелаешь.
- Может быть куда-то в глушь, где мне уж точно дадут работу, - в глушь, но только на первое время. Скоро все закончится.
- Александру Андрееву везде найдется работа, - которую никто не отнимет. Я за этим буду строг следить.
- Ты так много обо мне знаешь, а я о тебе совсем ничего, - не так уж и много мне известно. Но ты прав.
- А что ты хочешь обо мне узнать?
- Ну, для начала полное имя, - давно я так не смеялся.
- Николай Ларин.
- Так вот почему «Онегин».
- Кирилла было бесполезно переубеждать.
Я ведь впервые смеюсь над своей кличкой. Раньше меня такие вопросы раздражали, потом просто не нравились, и из твоих уст и для тебя – как хороший анекдот. Я ничего не буду от тебя скрывать. Кроме своей «работы», теперь прошлой.
Что за грохот? Неужели я ошибся? Черт. Надо было сразу уезжать. Не получите вы Сашу! У меня с ним планы жить долго и счастливо, так что вам остаются только пули. Лишь бы запасных обойм хватило.
Все стекла побили. И за это заплатите. Черт, Саша, не начинай глупить в самый неподходящий момент.
- Зачем ты вышел? – я за тебя боюсь. В подвале хоть сколько-нибудь безопасно… Черт, Кирилл.
- Помочь! – я ценю помощь, но это не для тебя. Ты не должен этого видеть.
- Это тебе не по зубам! – грубо, но точно. Что теперь с тобой делать?
- Кто это? – неужели не догадался?
- Приехали за тобой, - черт, нельзя с ним так. Он уже вероятно об этом и думать забыл, а я мало того, что напомнил, так еще и нагрубил. Надо было сказать, что ко мне приехали.
Все будет хорошо, Саша.
Надо все решить быстро и кардинально. Саша должен уехать немедленно. Я пока останусь с Кириллом.

- Ты в порядке? – как же ты напуган, любимый. Я должен был это предотвратить, но ошибся со временем. Прости. Наше счастье придется немного отложить.
- Да, - сейчас я тебя отправлю домой. Там ты будешь в полной безопасности. Он думает, что ты здесь со мной. Наверняка приедет лично мне голову оторвать. Потом еще Кирилла надо будет спасти. Он еще минимум сутки будет уязвимым.
- Я тебя найду, - не бойся, Саша. Я буду с тобой.
- Обещаешь? – ты знаешь, что я не нарушу своего слова.
- Обещаю. Должен же хоть кто-то тебя защищать, - я тебя люблю, Саша.
А теперь лети и не оглядывайся. И если существует бог, что свел нас вместе, то пусть он теперь поможет тебе. А мне помогут ТТ и «калаш». Главное, со временем не ошибиться…
Одну проблему решил. Кардинально. Саша в безопасности. Правда, нашу встречу придется отложить. Прежде завершить дела, подлечиться и убедить Кирилла.
Последнее оказалось самым сложным. Впрочем, как и говорил, десятки бутылок и сотни истерик. Шоковая терапия на него не подействовала. Только заверения в преданной дружбе и единой крови смогли нас примирить и развести. Я рад, что он все-таки понял меня, главное из-за того, что принял себя. Правда такую наклонность придется постоянно скрывать. Но это уже пустяки. Надеюсь, что он все же сможет быстро меня забыть. Решил уехать. Так лучше. Всем.
Саша все еще в неведении. Надо дать о себе знать. Прислать цветы. Под цвет глаз – серые. Он поймет. Как я по тебе соскучился. Скоро мы будет вместе. Я буду тебя ласкать, целовать, носить на руках.
Я тебя люблю, Саша.

@темы: счастье - вот оно, Мальчики, подарки

---

Значит так...

У меня сегодня странное совсем не праздничное настроение. И день по сути обычный: учеба, работа, дом...
Странно... все вокруг говорят "Ты уже совсем взрослая", а я при этом чувствую себя старухой Т__Т
А вообще... С днем рождения меня

Угощаем гостей виртуальной едой Ужас какой! Кто желает настоящей, милости прошу!

@темы: Мысли, мысли...

---

Персональный дизайн! *гордитсо*

19.04.2010 в 02:00

Пишет  Teado:

Люпи, с Днем Рождения!
Как и обещала - дизайн лично для тебя
Эпиграф:

Он большого размера - подстраивай под свое разрешение экрана так, как тебе удобнее. А то мало ли..
Фото:

Фон:

Настройки:
дизайн - табличный
навигационная панель - слева
шрифт:
заголовка - жирный. 17
текста - обычный. 15
гарнитура - Comic Sans MS
цвет текста:
заголовка - #36c88b
ссылки - #a06b0d
записи - #a06b0d
оффтопика - #50af8d
цвет фона и границ:
фона дневника - #
фона записи - #ffffff
фона заголовка - #e87f16
границы - #bd6237

@темы: подарки

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Поною))

Я чувствую себя брошенным и одиноким Люпиком)))
Целый вечер я пекла торты... Наполеоны в колличестве 3шт. Это 18 коржей, куча крема и горячая духовка...
Вот зачем я это затеяла? Можно было в магазине купить Т_____т Фтопку ДР когда такие мучения Т___Т

@темы: Мысли, мысли...

---

С днем рождения ПапА!!!

Урааа!! Наконец-то я могу тебя поздравить мой люимый папА!!! Помниться год назад я дарил тебе Конрада и Йозака превязанных ленточкой, а в этом году сомтрю и понимаю, что не очень то и изменилось все))))
Я желаю тебе в первую очередь чтобы все твои мечты сбывались, поэтому местай на всю катушку, чтобы творчество тебя не покидало и выносило все к новым и новым высотам!!! Я тебя люблю!!
Твой сын)))
Ну и подароГ)) Пока виртуальный)))

В последнее вреся мне так хочется рисовать попки Т_Т Весна поди)))

@темы: подарки, Kyou Kara Maou, Рисунки, Творчество

---

Милая крестная, с днем рождения!!!

Милая моя крестная  Anglessa!
Ну вот наступил тот день когда я тебя поздравляю с только твоим праздником!!!
Желаю тебе неиссякаемого вдохновения, хорошего настроения и море позитива!!!
Оставайся таким прекрасным человечком, который несет людям добро, свет и чудеса!
Я тебя люблю!

Это мой скромный подарок)) А кто сказал, что лисы не летают?

@темы: Рисунки, Творчество

---

Напишу чуток обо мне))
Я жиф и это определенно радует, но висящие надо мной обязанности тяготят... Всем от меня что-то нужно, а я не могу просто физически все успеть. Хочется быстрее сдать диплом и освободиться, доделать Николая, пошить одежду Каину и Сашеньке, не думать что что-то там над тобой висит... Эхъ...
В понедельник отдала Сашеньку Наташе на обшивку... ужасно скучаю... Сурьезный мужчина глядит на меня с укором, а я все равно скучаюТ____Т Радует что у Сашеньки появиться трогательная пижамка и ужас какой розовые стринги и пенюар...
Набредилось))
Осторожно! Сашенька в стрингах, правда не розовых))

@темы: Мальчики, Итоги дня, грусть тоска меня съедает..., Мысли, мысли..., Рисунки, Творчество

---

С днем рождения!

Сегодня я спешу подзравить брата овна и просто хорошего человека с днем рождения!
 Naians, поздравляю тебя только с твоим праздником!!!
Желаю тебе творческих успехов, неугасающей фантазии и тепла, которое дарят окружающие люди!! Я очень рада что знакома с тобой!
Мой скромный подарок тебе - шиндай)) Хотелось чего-то легкого и нежного, весна ведь!!! Еще раз поздравляю!

@темы: подарки, Kyou Kara Maou, Рисунки, Творчество

---

Золото в волосах

Название: Золото в волосах
Автор:  Люпи
Жанр: романс
Размер: миник
Пейринг: Николай/Саша
Рейтинг: PG-13
От автора:  Альвия, сестричка, этот текст я дарю тебе! Может он тебя хоть немного порадует))) Это тот самый постэпилог, который я тебе обещала, а именно год спустя))) Надеюсь оно не слишком сопливо и попсово))) Улыбнись!

В воздухе кружились золотые искры. Они отражались в витринах, зеркалах, запрыгивали в глаза посетителей. Пожилой ювелир с улыбкой обводил взглядом зал, наблюдая, как светятся лица помолвленных людей, выбирающих кольца, как сосредоточенны мужчины, оценивающие предложенный ассортимент ювелирных украшений, как смеются молоденькие дамочки, зашедшие сюда больше от скуки, чтобы поглазеть на камни и золото и укрыться от палящего солнца хоть на минуту. Палец мужчины скользил по строкам свежей газеты, а взгляд выхватил нового посетителя, после того как звон колокольчика наполнил помещение тонким звуком. Золотые искры осели на его кудрях и игриво блестели в уголках губ, которые растянулись в приветливую улыбку.
- Простите, - сразу чувствовался акцент, но откуда прибыл посетитель, старик никак не мог понять. – Мне нужно обручальное кольцо.
- А какой размер у вашей избранницы? – прежде чем что-то предлагать следовало поинтересоваться о главном.
- В том то и дело, что я не знаю, - искры просочились в стальные глаза, согревая взгляд.
- Вам следовало бы поинтересоваться об этом, прежде чем обращаться ко мне, - почему-то это наивный разговор нисколько не раздражал пожилого человека, наоборот молодой посетитель вселял в душу доверие и симпатию.
- Видите ли, я хочу сделать сюрприз, - он слегка качнул головой, а золото тут же заскользило в мягких кудрях. – И я слышал, что вы можете определить размер кольца, только взглянув на руку.
- Да, это так, но для этого вам придется привести вашу избранницу сюда, чтобы я мог сделать это незаметно.
- Да, я понимаю. Мы очень скоро придем, поэтому я очень рассчитываю на вас.
Золотые искры не покидали юного посетителя до самого выхода, игриво прыгая по коже, скатываясь по светлой ткани, путаясь в волосах, а старик, смотревший в след, подумал, что не видел прежде такого светлого человека и что ему будет очень приятно помочь.
Перед самым закрытием в магазине почти всегда никого не было и можно было спокойно заполнить кассовую книгу, просмотреть товар, что всегда доставляло ювелиру огромное удовольствие, спокойно протереть витрины, чтобы теплый электрический свет еще сильнее оттенял красоту представленных украшений.
Переливчатый звон колокольчика возвестил о позднем посетителе, и пожилой человек отложил журнал в сторону, осматривая поверх очков зашедших людей. Уже уснувшие золотые искры взлетели в воздух ослепляющим облаком. Счастливая улыбка молодого человека, который приходил утром заставляла улыбаться в ответ, а вот его сопровождающий не вызывал таких эмоций. Старик очень хорошо разбирался в людях, поэтому сразу почувствовал тихую угрозу.
- Чем я могу вам помочь? – главное быть вежливым и тактичным, думал он, осматривая нового посетителя внимательнее. Золото избегало его, осыпаясь только на кудрях доброжелательного парня, но прокралось в самую глубь карих глаз, застывая в них тихим спокойствием.
- Я хотел бы померить золотые чаты, - вдруг выдал кудрявый молодой человек, с любопытством осматривая витрину.
- Да, конечно, - вытаскивая одну за другой бархатные шкатулки, старик пытался рассмотреть внимательнее размер пальца избранника юноши, но тот держался слишком скованно, и сделать это было почти невозможно.
- Ты хочешь золотые часы? – мужчина протянул руку к одним из них, аккуратно надевая украшения на тонкое запястье молодого человека.
- Я хочу померить, пойдет ли мне, - весело говорил юноша, а золотые искры будто опасаясь, осели на темных коротко стриженых волосах мужчины, когда он внимательно осмотрел часы, сменяя их на другие.
- Мне кажется, Саш, тебе все идет, - он улыбнулся, будто был готов купить эти часы немедленно.
- А давай, примерим их тебе! – озорные искорки запрыгали в серых глазах юноши, когда он протянул ладонь к пожилому ювелиру, помогая тем самым подобрать размер. Вот так гораздо проще было определить какое именно кольцо должно подойти именно ему. Улыбаясь, он наблюдал как кудрявый паренек, убеждал своего спутника, что часы ему очень идут, а тот в свою очередь настаивал, что это ни к чему. Они не спорили и не ссорились, просто их мир был далек сейчас от этого помещения, сверкая где-то вдали и не подпуская ближе, но старик и не хотел ступать туда, ведь не так часто он мог видеть подобное.
Они ушли так ничего не купив, а на следующей день, он смог подобрать кольцо нужного размера для улыбчивого покупателя, которого полюбили все золотые искры его магазина.

* * *

И как ему вообще пришло это в голову? Неужели Николай и так не был целиком и полностью его? Саша вновь и вновь ловил себя на мысли, что хочет, чтобы уже ничто не могло разделить, а за словом «любимый» скрывалось гораздо более глубокий смысл.
Все было готово к предстоящему предложению: удалось без подозрений узнать размер кольца и, купив его, быть полностью уверенным, что оно подойдет по размеру, мысленно подготовлена речь, в которой должно было прозвучать то, чего он никогда прежде не говорил в слух. Оставалось дождаться подходящего момента, пересилить скопившийся в душе страх перед отказом и шагнуть навстречу неизвестности.
Дома в этот вечер как всегда было тепло и уютно. Запах шоколада и винограда рождал чувство предвкушения. Николай как всегда вышел на встречу, улыбаясь, и таким его никто не видел кроме него – Саши.
- Ты сегодня поздно, что-то случилось? – его большие ладони тут же скользнули по спине, привлекая к себе.
- Да, то есть, нет, - на лице Саши появилось смятение, а Николаю ничего не оставалось, как выпустить из своих объятий задумчивого любовника.
- Давай поговорим в гостиной, - Коля говорил как всегда спокойно и мягко, но Саша чувствовал такую слабость в ногах, что с трудом дошел до дивана, тяжело опускаясь на него.
- Что случилось, Саш?
А ведь он так долго подбирал нужные слова, а теперь в мыслях полная каша, а речь целиком и полностью вылетела из головы так не вовремя.
- Коль, дело в том, что я… - во рту пересохло от страха перед отказом. – Вот…
Сотню раз прокрученное в голове признание полетело в тартарары, когда он протянул на ладони кольцо, не сказав ни единого слова более.
На лице Николая застыло недоумение и растерянность. Он поднял взгляд на лицо любимого, пристально вглядываясь в расширенные от волнения глаза, скользнул по сжатым губам, а потом уверенно взял кольцо, одевая к себе на палец.
- Жаль, что ты меня не предупредил, ведь у меня нет кольца для тебя, - от улыбки появившейся на родном лице у Саши отлегло от сердца, и можно было, наконец, вдохнуть полной грудью. – Но мы это обязательно исправим.
Он сжал узкую ладонь, целуя безымянный палец, на котором будет так же ярко сверкать обручальное кольцо, как золотые искры, пригревшиеся в мягких кудрях и навсегда поселившиеся в серебре его глаз.

@темы: Мальчики, Ориджинал, Творчество

---

А че...

Я тоже хочу составить вишлист)) Это, конечно, вовсе не означает что все бросятся тут же меня поздравлять)) Но я уверена что среди людей тут бывающих есть те, кто захочет мне что нить презентовать)))
А вообще... блин через десять дней мне будет уже 23! Я догнала Сашу

Итак, что я хочу)))
Из виртуального:
- фанфики по любимым пейрингам: Хироки/Новаки, Като/Иваки, Рейджи/Наоя, Оми/Каору, а так же любимые Каин/Деймос, Адам/Сорель, Лис/Лео, Хоки/Каору, Николай/Саша, Марк/Ансельм, Слава/Влас (прошу обратить внимание Посю и Наташу :laugh
- Рисунки по этим же пейрингам, хотя маловероятно)))
- персональный дизайн О_о (сама от себя не ожидала) солнечный и яркий)))
- небольшие ориджиналы, написанные специально для меня)) а че, я многого хочу
- просто поздравление))) я только прикидываюсь наглой, а вообще буду рада всему!))) О да!

Из реального, начиная с крупногабаритного, заканчивая мелочевкой))
- новый плеер *или губозакатывательную машину*
- сумку на для ноута
- просто новую сумку *с тоской коситься на свой потертый чемодан*
- красивый шелковый шарфик бирюзовый или сиреневый *___* сама себе купила )))
- Фрая "Волонтеры вечности"
- любую мангу М+М * если вдруг кто решиться лучше поинтересовать что у меня уже есть*
- какие-нибудь понтовые цветные карандаши или кисти синтетику *___*
- перчатки кожанные бежевенькие наверное)))
- наушники
- так же буду очень рада БДЖшной мелочевке типа синих глаз 16 мм , трусов, ремня(а лучше двух) носки шью сама, клир (а че мечтать не вредно), часики, сигареты и прочую дребедень)))

Ненавижу сувениры и бесполезные вещи но БЖДшная мелочевка сувенирами не считается))))

Смотрю и фигею... А я ведь вчера сказал что мне ничего не нужно
Поднимаю в последний раз)) Все равно мало времени осталось))

запись создана: 04.04.2010 в 12:43

@темы: счастье - вот оно, Мысли, мысли...

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Испытание страхом (Продолжение 2)

Название: Испытание страхом
Авторы: Люпи, Moredelven,
Жанр: Angst, Romance, Adult, Slash,BDSM, POV Саша
Рейтинг: NC-17
Размер: макси
Статус: ЗАКОНЧЕН
Предупреждения: СЛЭШ, жестокость, насилие, нецензурная лексика
Пейринг: Николай/Саша, Кирилл, Марина
Размещение: (с)
От автора: Дарю сию главу своему соавтору)) Вот так вот вштырило не по детски сегодня)) Она не бечена, только прочитана пару раз))) *наверняка намек понят* А еще в честь приезда Сашеньки!
З.Ы. Главу так и называю "Испытание страхом" в память о главе "Летние грозы" )))


Часть 1 тут
Часть 2тут

Испытание страхом

Испытание страхом

Как же приятно просыпаться от легких нежных прикосновений, а не от содрогающего нервы писка будильника, но даже не это главное – счастье в том, что в этом мире есть человек, которому ты по-настоящему нужен и он готов бороться за это. Но и я просто так не буду стоять в стороне, я согласен на все, только бы быть с ним.
- Просыпайся, Саша, - как же тепло. – Нам нужно многое обсудить, перед тем, как ты поедешь на работу.
Его лицо так близко. Не могу подавить в себе желание потянуться на встречу за легким трепетным поцелуем.
- Я уже встал, - улыбаюсь, в подарок принимая счастье с его губ в ответ.
Руки согревает кружка с ароматным кофе. Он еще некоторое время смотрит на меня очень нежно, но постепенно лицо становиться серьезным, а я напрягаюсь, опасаясь чего-то плохого.
- Нам нужно уехать из страны, скрыться и вероятно поменять имена, - это не самое страшное, что может быть, но почему-то чуточку грустно от этих слов.
- А куда мы поедем?
- Я пока не решил. Тут проблема в другом. У тебя есть загранпаспорт? – напряжение в его голосе заставляет нервничать.
- Да, конечно, - быстро киваю головой, надеясь, что это хорошая новость.
- А у меня – нет, - на его губах рождается кривая усмешка. – Поэтому у меня есть два варианта. Во-первых, мы определим место. Ты уедешь, а я последую за тобой, как только разберусь с документами.
- Нет! - с отчаянием вцепляюсь в его рукав, будто он может исчезнуть прямо сейчас. Душа вся содрогается от плохого предчувствия и паники. Он долго смотрит мне в глаза, будто может найти правильное решение в их холодной серости.
- Ты прав, это может быть не безопасно для тебя, - сразу отлегло от сердца от его тихих слов. – Значит второе. Я знаю одного человека, который сможет решить нашу проблему в короткие сроки. Пока документы будут изготавливаться, мы поживем в гостинице.
- Да, да, я согласен, - ловлю себя на том, что все еще крепко держу его за рукав.
- Тебе придется уволиться, - от его взгляда мне становиться не по себе. Неужели он думает, что работа для меня важнее любимого человека? Глупый. Улыбаюсь, переплетая наши пальцы:
- Сегодня же с этим разберусь.
Черты его лица смягчаются, а на губах возникает ответная улыбка:
- Хорошо. А теперь вставай, собирай только необходимые вещи и документы, а я подвезу тебя до работы.
Начать новую жизнь, там, где не нужно будет бояться – не это ли настоящее счастье в нашем случае. Но я ни о чем не жалею, я даже рад, что могу проявить всю силу своих чувств, отказавшись от карьеры для него.
Я взглянул на родной голод по-особенному. За стеклом автомобиля проплывали серые громадины домов, а я испытывал какую-то тоску. Хотя, за что я должен был быть ему благодарным? Моя семья жила и погибла совсем в другом месте, любовь пришла по следам смерти, а эти улицы подарили только уверенность в себе и осознание того, что я мог бы отдать балету свою жизнь. Мог бы, если бы не Коля.
- Я позвоню тебе и сообщу название гостиницы, - я даже вздрогнул от неожиданности, когда он вдруг начал разговор. – Сядешь в такси и назовешь адрес. Постарайся не привлекать к себе внимание, - в его глазах плещется тревога за меня. Но по сути ведь ему угрожает опасность, а не мне.
- Да, хорошо, - улыбаюсь, надеясь, что он хоть немного расслабиться.
- Если что-то будет не так, сразу звони, - карие глаза согревают почти осязаемым теплом.
- Не волнуйся, - аккуратно поглаживаю его ладонь, слишком сильно сжимающую рычаг передач.
В ответ только вновь напряженная улыбка. Я и не привык к тому, что он много говорит. Это обычно моя прерогатива, но не в этом настроении. Молчание длиться всю дорогу. Прежде чем дать мне покинуть машину, он вновь повторяет все рекомендации, закрепляя их торопливым, но не менее горячим поцелуем.
Когда я сообщил в театре о своей отставке, у директора чуть не случился сердечный приступ. Пришлось выслушать двухчасовую лекцию о прожигании своего таланта, хорошей зарплате, творческой реализации. Он пыхтел как паровоз, приводя с десяток доводов в минуту, но ему было не понять, что я уже твердо поставил между этим и Колей знак равно.
- Это ваше окончательно решение, Александр? – в его голосе обреченность.
- Да, окончательное, и я уже не изменю его, - пожав плечами, я уже собрался уйти, когда мой бывший шеф, попытался отложить мой отъезд на неопределенный срок заявлением:
- Для того, чтобы подготовить документы, понадобиться время…
- Не волнуйтесь, - даже как-то легче стало. – Отправите потом факсом или еще как.
Пренебрежение в моем голосе, кажется, вывело его из себя, но я успел ускользнуть из кабинета, пока не разыгралась буря.
Кутаясь в плащ и стуча зубами от холода, я проскользнул через черный ход в переулок, а от туда поспешил вдоль по улице высматривая свободную машину. Мне постоянно казалось, что кто-то идет следом, но, оборачиваясь, никого не видел. Все вокруг казалось подозрительным и враждебным. В какой-то момент мне показался даже забавным тот факт, что я, совершая то или иное действие, думаю, чтобы сделал Коля. Я остановился только для того, чтобы позвонить и узнать адрес гостиницы, заодно убедившись, что с ним все нормально. И таксист и обслуживающий персонал в нашем временном убежище мне казались подозрительными, может я так сильно себя накрутил, что теперь видел врагов в первом встречном, или же это интуиция давала о себе знать.
Буквально взлетев по лестнице, я осторожно постучал в нужный гостиничный номер, прислушиваясь к каждому шороху. Через несколько секунд дверь отворилась, а напряженные до предела нервы сдали, когда моему взору предстал Николай, единственной одеждой которого было небольшое махровое полотенце на бедрах. Я засмеялся, увлекаемый сильными руками в глубь убежища, а Коля, кажется, не понимал причину моего веселья.
- Что случилось? – улыбка, смешиваясь с настороженностью, застыла на его лице.
- Все нормально, - я отвел взгляд, чтобы не смотреть лишний раз на влажные плечи и грудь.
- А что тебя так рассмешило? – большие ладони легли на талию, притягивая к еще разгоряченному после душа телу.
- Я думал обнаружить тебя с пистолетом в руках, а ты более чем уязвим, - я прислонился щекой к его плечу, улыбаясь спокойнее, а тихий хриплый смех запутался в моих волосах:
- Я видел тебя в окно, - ладонь заскользила по бедрам, а я мог только вопросительно смотреть, ожидая дальнейших объяснений. – Не переживай, я все проверил и навестил моего друга. Опасности пока не предвидится, а документы будут готовы через три дня.
Это его «пока» меня несколько взволновало, но в следующие секунды, тревожная мысль покинула голову, а в мыслях был полный сумбур, когда он решил доказать, что беспокоиться действительно незачем.
Мы прежде никогда не проводили столько времени вместе, как в последующие дни. Билеты в Нидерланды были заказаны, поэтому, по словам Коли, волноваться было не о чем. И я действительно расслабился, позволяя тревоге улечься на самое дно. У нас будто был внеплановый медовый месяц – мы не выходили из номера, заказывая обеды с доставкой до двери, и были увлечены только друг другом. Единственной мелочью, которая говорила о нашем положении, был пистолет постоянно находящийся в пределах досягаемости.
Оставался всего один день ожидания, когда ситуация кардинально поменялась. В то утро я проснулся с чувством необоснованной тревоги, а когда огляделся по сторонам, понял, что Николая нет в номере. Мне стало не по себе, а в голове стучало «позвони», «позвони». Отчаянно роясь в кармане джинсов в поисках мобильного, краем глаза заметил записку, аккуратно сложенную на журнальном столике.
«Я поехал за паспортами. Не волнуйся».
Стало легче, но страх не прошел, наоборот, начинал усиливаться. Обнаружив уже заказанный завтрак, я принялся жевать хрустящие тосты, задумчиво поглядывая на плотно задернутые шторы. Коля запрещал их открывать, просто ради безопасности и я всегда слушался, но теперь хотелось смотреть в окно и ждать.
Стрелка на циферблате больших круглых часов будто прилипла к одному месту. Я ходил в зад вперед, ломая руки и не решаясь позвонить. Когда он ушел? Сколько времени прошло с того момента? Стоит ли уже волноваться? Я был готов убить себя за то, что такой соня.
Прошло уже более двух часов, а никаких вестей не было. Я изо всех сил подавлял панику, уговаривая себя, что вероятно этот друг живет на другом конце города или еще не доделал документы и нужно подождать. Но почему тогда Коля не позвонил и не предупредил меня, что задержится?
В какое-то мгновение меня обожгло ужасом и я уже не думая ни о чем бросился к мобильнику, торопливо набирая номер.
«Пожалуйста, возьми трубку», - если бы я мог молиться, я бы обязательно сейчас бы просил Господа помочь, но привычная сначала тишина, а потом женский голос информирующий, что аппарат абонента выключен или находиться вне зоны действия сети, иссушил душу до конца. Я набирал номер вновь и вновь, надеясь, что он включит телефон, а когда опомнился, часы показывали шесть часов вечера.
«Если его поймали, то вероятно он уже мертв», - говорил разум, а сердце, сжавшееся в комок, кричало в ответ: « Нет, нет, нет! Я спасу его! Найду и спасу»
Я не знал, как буду это делать, просто осознание того, что я могу его потерять, вот так, после всего, что нам пришлось испытать, было выше моих сил. События перемешивались в мозгу и перед глазами. Я уже не обращал внимания на таксиста, не оглядывался в поисках слежки, я торопился домой, где оставил свою машину и тот самый пистолет, который мне подарил Коля во время грозы летом. В квартире не было никаких следов, кроме тех, что остались после нашего поспешного отъезда. Найти оружие получилось быстро, как и более неприметную одежду, чтобы не слишком сильно бросаться в глаза. Черный ворот серой куртки, поднятый до самого подбородка и шапка, в которую легко поместились все волосы, делали меня не узнаваемым для самого себя, что уж говорить о других. Я ощущал такую жажду немедленный действий – любых, только бы не сидеть на месте, что тут же бросился на поиски.
Город – серое чудовище, убийца и насильник. Серые громадины домов с черными провалами окон, окружают, сдавливают, собираясь поглотить меня, но я не дам ему это сделать! Глаза слезятся и болят от постоянного напряжения. Вот уже включили фонари, я и не заметил, как потемнело. Мобильник, в кармане на груди не подает признаков жизни, будто остановившееся сердце.
«Коля, где же ты? Помоги мне найти тебя!»
В окно постучали. Вздрогнув, шарю в поисках пистолета, а за стеклом размалеванная девица, предлагает свое тело на час. Противно. Город шлюх и сутенеров.
«Где же искать? Что же мне делать? Что бы ты сделал, будь на моем месте?»
Кусаю костяшки пальцев, когда красный глаз светофора бьет по глазам. Слишком много людей. Все куда-то торопятся, у всех дела. Ах, если бы можно было сделать так, чтобы все исчезли, все кроме него. Тогда я бы так быстро нашел, нашел и без раздумий уничтожил наших врагов.
«Я убью их! Убью всех, если они что-то сделали с тобой»
А ведь прежде я никогда не задумывался о том, чтобы лишить кого-то жизни. Неужели моя любовь настолько сильна, что я готов пройти по трупам, ради достижения цели? Я начинаю понимать, что мир не так радужен, как мне казалось прежде. Тут если не убьешь сам, растопчут тебя. Город бессердечных и эгоистов. Город, где я никак не могу найти тебя…
Улицы стали пустынны. Редкие автомобили встречаются на пути. Бак почти пуст. Нужно поехать на заправку, чтобы начать поиски заново – как старт со свежими силами, но где силы взять мне? На часах четыре часа ночи. Холодно. Трясет как в лихорадке. Я слабый – слабый Саша, которому приносят кофе по утрам прямо в постель, который привык только получать, а не отдавать в замен, а теперь, когда я это понял и осознал и так страстно желаю это исправить у меня нет ни единого шанса.
«Пожалуйста, Господи, если ты меня слышишь, помоги мне!!!»
Уже светает. Я остановился перед монотонно мигающим светофором, чувствуя, как силы покидают тело. Если я сейчас опущу голову на руль, то провалюсь в забытье, но я не могу позволить себе и такой роскоши. Вокруг частный сектор – дома похожие один на другой, за высокими металлическими заборами, сдавливают друг друга своей мощью. Я уже плохо вижу, заставляя себя из последних сил давить на педаль газа. Что я надеюсь найти здесь? Почему сердце зовет продолжать путь по узкой дороге в неизвестность? Почему у меня такое чувство, будто что-то должно произойти?
Резко ударяю по тормозам, а ремни безопасности стонут от напряжения. Сердце сначала останавливается, а потом так больно начинает колотиться в груди, когда как совсем недалеко отворяются ворота и с припаркованную машину, заводят его…
«Он жив! Я нашел его!» - я готов смеяться от счастья, но, присмотревшись получше, сердце сжимается от злости на этих людей. Они били его, может быть накачали наркотиками. Живые прежде карие глаза потухшие, а на лице маска повиновения.
«Коля!» - а с губ срывается только горький вздох.
«Ну же, тряпка, давай взбодрись! Поедем следом, узнаем чем они занимаются, а потом… - мысль не вызывает особенной радости, - А что потом? Милиция? Наверняка куплена… Сам я не справлюсь. К кому обратиться? Кого умолять помочь?»
Нога, повинуясь приказу, послушно выжимает газ, а уставшие слезящиеся глаза, не упускают машину из вида. Если бы Коля был рядом, он бы обязательно научил как не привлекать внимание, но мне уже все равно. Дороги города совершенно пустынны. Города, которому совсем не нужны эти глупые копошащиеся со своими проблемами людишки. Они наверняка уже поняли, что я слежу за ними, но пока не подают вида. Попытаются уйти от погони? Но зачем им меня бояться – одинокого неопытного преступника с мыслями убийцы.
Остановились. Наконец-то! Снова выводят его из машины, под руки, а у самих оружие наготове. Бояться его, но что он может сделать против этих головорезов? Нужно очень сильно вцепиться в руль, чтобы не выскочить и не наброситься на них с кулаками.
«Что же делать?»
Проходит около часа, прежде чем они появляются снова, а на его лице кровь!
«Сволочи!!!» - можно только мысленно кричать.
Снова усаживают его в машину, а один не спешит садиться, смотрит в мою сторону, что-то говорит водителю.
«Нет, им не удастся просто так меня схватить!» - сжимаю в руках оружие. Смогу ли я в него выстрелить?
Приближается к моей машине, небрежно подбрасывая пистолет, как игрушку. Липкий страх сжимает горло, а я кажется не могу ни дышать не пошевелиться. Смотрю на то как он подходит к пассажирской двери, как поворачивается ручка… Щелчок.
Грохот раздавшегося выстрела оглушает, а я не сразу понял, что стрелял я. Но если бы я попал, то сейчас бы это человек, не ругался матом и не пытался схватить меня за шкварник как поганого кота. Я пытаюсь вырваться, извиваюсь, упираясь в грудь амбала, а от него пахнет потом и водкой, от чего тошнота подкатывает к горлу.
«Почему я такой дурак».
Что-то черное и гладкое сверкает в его руке, устремляя дуло прямо ко мне в лицо, а я просто зажмуриваюсь, ожидая ослепляющей боли и смерти. Боль приходит, резко отдавая по затылку, а вот смерть, кажется, решила подождать…

* * *

Я никак не мог вырваться и черноты, заполонившей все вокруг. Пытался вернуться в реальность, но что-то одерживало, заставляя дольше тратить драгоценное время. Я понимал, что ужасно холодно, но не мог пошевелить ни рукой не ногой, чтобы облегчить эту неприятность. Сознание стало возвращаться рывками, будто предлагая ознакомиться с действительностью маленькими порциями.
Когда я в первый раз открыл глаза, я понял, что нахожусь в каком то полуподвальном помещении с железной дверью, что Николай так же сидит рядом, прислонившись к стене. Этого было вполне достаточно, что почувствовать себя в безопасности, а тревоге на время покинуть душу. Я прижался к нему всем телом в поисках тепла и вновь забылся тревожным сном, в котором мелькали уродливые лица, а фары проезжающих мимо машин били в глаза.
Когда сознание вернулось во второй раз, я уже смог вспомнить что произошло, анализируя ситуацию и немедленно обнять его, послушать, как бьется сердце, согреть сильнее. Сердце обливалось кровью при виде бесконечных синяков и ссадин, покрывавших его лицо и тело. Было более чем понятно, что они применяли силу каждый раз, когда он отказывался что-либо делать.
- Коля! Коля, ты меня слышишь? – я гладил его провалившиеся щеки, целовал их постоянно, стараясь согреть своим дыханием. Я взял его большие ладони, прижимая к своей груди, стараясь подарить хотя бы чуточку тепла, ругал себя за то, что я такой мелкий. Если бы он хотел согреть меня, это бы к него получилось в разы лучше.
Наконец его ресницы дрогнули, а с губ сорвался едва слышный стон:
- Саша?
«Неужели он не узнает меня?» - я по-настоящему испугался, срывая шапку. Длинные кудри тут же упали прямо на глаза.
- Саша, - на его лице тревога за меня, но я не хочу этого. – Почему ты здесь?
- Я нашел тебя! Я не могу без тебя, - грудь сдавливает. Что это влажное и теплое на щеках?
- Я не хотел, чтобы они тебя поймали, - в его голосе звучит горечь, а рука смахивает с щек непрошенные слезы.
- Лучше если я буду с тобой, - я разревелся как баба, но это напряжение пульсирующими толчками покидало тело с каждым всхлипом с каждой слезой.
- Не будем спорить, - он слаб, но все равно обнимает меня и гладит по спине, будто успокаивает маленького ребенка.
- Не будем, - улыбаюсь, пряча лицо на его груди. – Поспи еще, а я пока попытаюсь что-нибудь придумать.
Я не слышу, а чувствую, как он улыбается, когда тело расслабляется, позволяя мне согревать его. Хоть в чем-то я могу быть полезен сейчас. Если нас убьют, то пусть только вместе, хотя мысль о смерти вызывает панический страх. Но больше всего в этой ситуации я боюсь другого – я боюсь вновь быть его слабостью.
Я не знал, сколько времени прошло, и какое время суток. Один раз зашел один из Амбалов, которые для меня были на одно лицо, швырнув на пол тарелку с разваренными макаронами, и бросив на нас брезгливый взгляд, ушел, запирая дверь за собой.
Я не тал отказываться от угощения, с трудом заставив Колю поделить все поровну, хотя силы больше требовались ему, а не мне. Тошнотворный запах канализации и плесени отбивал всякий аппетит, но я настаивал до тех пор, пока он не согласился со всеми моими доводами. Я не мог отпустить его ни на минуту, отдавая все свое тепло, когда раз за разом в разум проникала горькая мысль, что вероятно это последние часы, которые мы проводим вместе.
Он спал почти постоянно, находясь в состоянии полуобморока полусна. Мне было больно смотреть на побледневшее лицо, на опущенные плечи, но что-то внутри, что, возможно, и называется внутренним стержнем, заставляло упрямо верить в лучшее.
В очередной раз дверь распахнулась, но вместо обычной тарелки с макаронами в помещение ввалилось целых четыре человека, один из которых, вероятно был главным.
- Выходите. И без выкрутасов, - буркнул он, сплевывая на пол.
Мне потребовались усилия, чтобы помощь Коле подняться, но уже в следующий момент его подхватили чужие руки, бесцеремонно таща за собой. Я шел быстро, не желая, чтобы эти грязные твари трогали меня, но постоянно чувствовал дыхание в затылок.
У входа расположились две машины, и мои надежды, что мы поедем вместе тут же рухнули, когда нас стали разводить в разные стороны. Оставалось надеяться, что повезут нас по одному адресу, и я уже знал, с каким именно человеком нам предстоит встретиться.
Не прошло и получаса, как взору представилась милая улыбка Валерия Петровича, с завесой мнимого добродушия. Я стоял не шевелясь и со злостью смотрел в лицо человека, который пытался уничтожить нашу жизнь просто по своей прихоти.
- А вот и Александр, - елейный голос вызывал только отвращение. – Я слышал, что вы чуть не убили одного из моих людей.
Я поймал на себе взволнованный взгляд Николая, но плотно сжав губы смог ответить не дрогнувшим голосом:
- К сожалению, я промахнулся.
Мужчина засмеялся, его, вероятно, забавляла моя глупая гордость и уверенность.
- А я ошибся в вас, посчитав вас выше всего этого, - он обвел взглядом комнату, а я только сейчас заметил связанного по рукам и ногам мужчину в ее центре. Его глаза бегали от ужаса, лицо было бледнее мела. Он что-то мычал, пытаясь привлечь к себе внимание, но толстый кляп, не позволял этого сделать.
- Что вам от нас нужно? Отпустите нас, мы никому не скажем, - судя по гоготу этих амбалов и тихому смеху самого Валерия Петровича, я сказал очередную глупость, но окончательно падать в грязь лицом я не собирался, гордо выпрямив плечи.
- Я бы с радостью, милый Александр, - продолжил сюсюкать он, поглядывая на Николая с нескрываемым торжеством. – Но Николай слишком ценный сотрудник и я не могу его просто так отпустить, ну а вы, - он задумался. – Если вы уж так хотите быть рядом с ним, вероятно, вам будет любопытно посмотреть, чем он занимается.
Я скосил взгляд на Колю, но от ужаса отразившегося у него на лице мне стало не по себе.
- Что вы имеете ввиду? – снова гогот за спиной, вызвал ничего кроме раздражения.
- Зачем пускаться в лишние подробности, когда ты сам можешь все это наблюдать, - новая улыбка на лице мужчины не была привычно мягкой. В ней отразилось что-то жуткое, заставившее напрячься.
- Я не понимаю…
- Николай, приступай к своей работе, - голос тут же стал твердым и даже жестоким, а Коля вдруг так долго посмотрел в мое лицо, и в этом взгляде так отчетливо читалось «не смотри, пожалуйста».
Я переводил отчаянные взгляды с одного на другого, пока любимый не попытался вырваться из лап ублюдков, но тут же получив под дых, смог только прошипеть:
- Я не буду этого делать.
- Не трогайте его! Ублюдки! – я рванулся вперед, стараясь вырваться из цепких пальцев, но ослепляющая пощечина заставила остановиться, стараясь сфокусировать взгляд и сжать зубы от бессильного гнева.
- Подумай хорошенько, Николай, - ухмылка Валерия Петровича не обещала ничего хорошего.
- Я не буду.
- Тогда нам придется применить кардинальные меры, - меня вдруг схватили, до боли сводя руки за спиной. Я не хотел кричать, но это было так неожиданно и больно, что глухой стон сорвался с губ.
- Как так говорилось в сказке? – кажется наш враг веселился от души.
- «Мой зайчик попал под трамвай!
Мой зайчик, мой мальчик
Попал под трамвай!
Он бежал по дорожке,
И ему перерезало ножки,
И теперь он больной и хромой,
Маленький заинька мой!»
Я не сразу понял, что он имеет ввиду, а глаза Николая округлились от страха за меня:
- Нет! – полустон полукрик сорвался с его губ.
Валерий Петрович довольно хмыкнул, переводя взгляд на меня и поясняя как бы невзначай:
- Не переживайте Александр, под трамвайчик тебя бросать не будем, просто сломаем ножки аккуратненько и прости, прощай балетная карьера.
У меня перехватило дыхание от ужаса, когда один из бандитов взял в руки монтировку, приближаясь с довольной гримасой на лице.
- Нет! – Николай закричал, пытаясь вновь вырваться, но его попытки тут же были пресечены. – Подожди, я сделаю.
Валерий Петрович только этого и ожидал. Добрая улыбка, смешанная с издевкой, не покидала его лица:
- Вот так то лучше, как там было дальше у Корнея Чуковского? – он снова задумался, хотя было видно что он прекрасно знает текст, -
И сказал Айболит: "Не беда!
Подавай-ка его сюда!
Я пришью ему новые ножки,
Он опять побежит но дорожке".
Кажется, злости уже не осталось, только обреченная тоска глубоко в душе. Было ясно, что без посторонней помощи нам никогда не вырваться из рук этого человека. Он будет так же по-доброму улыбаться, когда будет убивать нас по очереди.
Я очнулся от своих мыслей только когда, мужчина, привязанный к стулу, закричал от боли. Мне хотелось бы забыть то, что я видел потом: хрустящие пальцы, гвозди, забиваемые под ногти, кровь, струящаяся по лицу, хрипы и обещания все рассказать. Я закрывал глаза, когда тошнота подкатывала к горлу, а грубый толчок в спину, заставлял снова смотреть, как уходила жизнь из несчастного человека. Пару раз я встречался взглядом с извиняющимися глазами Николая, но ничего не мог поделать, чтобы не отвернуться. Я не презирал его, нет, я так же как и прежде любил его всем сердцем, просто не мог принять, пока не мог.
Наконец крики прекратились, а мужчина распластался на стуле, закатив глаза. Изо рта тонкой струйкой стекала кровь. Мне вновь стало тошно, но отвести взгляд от мертвеца я никак не мог. Коля, не переставая, вглядывался в мое лицо со смесью обреченности и нежности.
«Прости, я не хотел, чтобы ты это видел», - говорил его взгляд, а я не мог взглянуть в ответ.
Обратно нас везли так же в разных машинах и бросили в сырой подвал как животных. Я сразу же бросился к нему, поддержать, усадить аккуратно, обнять снова, но от печали светившейся в глазах было больно.
- Не нужно, не переживай, - шептал я, убаюкивая его как ребенка. – Это ничего не меняет.
Он еще долго смотрел в мое лицо, будто не мог поверить в мои слова, но слабость взяла свое очень скоро, а мне стало легче. Я никогда не буду верить в этого Николая, на которого меня силой заставляли смотреть. Мой Коля совсем другой!

* * *

За последние несколько дней я даже привык к тому, что только недавно вызывало стойкое отвращение. В глазах Валерия Петровича Николай был универсальной машиной для пыток. Он знал такие изощренные методы измучить человека, что тот всегда раскалывался, но все заканчивалось одинаково – смертью.
Привкус крови, кажется, застыл на губах, а я снова был его слабостью. Одна угроза убить меня, несколько пощечин и мой любимый тут же выполнял любые приказы. Мне было больно от осознания этого, но и сделать ничего не было ни сил, ни возможности.
Казалось это никогда не кончиться, но однажды дверь распахнулась неожиданно тихо, пропуская в подвал знакомую фигуру. Кровь застыла в жилах от холодного взгляда – это был Кирилл. Откуда-то издалека доносился вой милицейской сирены и топот нескольких десятков ног. Мне показалось или откуда-то издалека донеслось «Облава».
Я тут же вскочил на ноги, намереваясь дать отпор, если он понадобиться, но вместо того, чтобы сказать что-то колкое и едкое он только спокойно бросил:
- Помоги мне его поднять. Валим отсюда пока можно.
У меня закралось предположение, что это именно он дал наводку ментам на это убежище.
- Коля, просыпайся, пожалуйста! Быстрее! – молил я, аккуратно встряхивая его за плечи.
- Быстрее! – вторил мне Кирилл, не так аккуратно тормоша своего друга.
Николай открыл глаза, не сразу понимая, кто перед ним, а когда осознание пришло, он рванул ко мне, будто пытаясь защитить по привычке.
- Коля, все нормально, - горькая улыбка возникла на губах. – Он нам помогает.
Я сам не верил в то, что говорил, но, судя по всему, получалось достаточно убедительно, так как он сразу же приложил все оставшиеся силы, чтобы встать и последовать прочь из тюрьмы.
Кирилл поддерживал его с одной стороны, а я с другой. Было тяжело, но я был готов терпеть, особенно сейчас, когда спасение подоспело оттуда, откуда совсем не ждали. Я чувствовал, что Кирилл, как и прежде, ненавидит меня и вероятно делает это только ради друга, но этого было вполне достаточно, чтобы довериться ему целиком и полностью.
Мы покинули дом последними, пробираясь через дыру в заборе, чтобы не встретиться с ментами. У небольшой рощицы нас ждал компактный внедорожник, на заднем сиденье, которого, мы аккуратно уложили Николая.
У меня отлегло от сердца только тогда, когда злосчастный дом полностью скрылся из виду, а мимо стали проноситься знакомые улицы и перекрестки. Я боялся спросить, куда мы едем, предвещая привычный всплеск гнева, который возникал у Кирилла из-за меня, но старался запомнить дорогу, на тот случай если намеренья Кирилла будут не добрыми.
«Теперь все хорошо», - поглаживая лицо любимого, я всматривался в черноту за окном, которая не предвещала ничего хорошего.
Наконец мы остановились у какого-то неприглядного дома в одном из пригородных поселков. Николай, согревшись в салоне автомобиля, то просыпался, то вновь впадал в полузатье. Потребовалось не мало трудов, чтобы заставить его подняться и последовать внутрь. Я все еще смотрел на Кирилла с опаской, когда мы поднимались по лестнице, но он не выражал агрессии, наоборот выглядел сосредоточенным и спокойным.
- Осторожнее, - дверь распахнулась, пропуская нас в комнату, на полу которой валялось с пару десятков пустых бутылок.
На потолке тревожно мигала лампочка, в свете которой толи показалось, толи действительно на лице спасителя, появилась и пропала жуткая ухмылка.

Новые роли
Внимание: POV Николай

Новые роли

Первое пробуждение принесло боль и сотни вопросов:
«Где я?», - руки, будто чугунные, не желали шевелиться, впрочем, как и все тело. Нос с легкостью уловил привычный отвратный запах спирта всех сортов и сигарет.
«Значит Кирилл уже надрался. Кстати, где он?» - разум отказывался мне подчиняться.
С трудом, будто получая мировой рекорд по поднятию тяжестей, я открыл глаза: в мутных очертаниях комнаты сумел разгадать тусклую лампочку, что вот-вот перегорит, горы битого стекла, бывшего в недалеком прошлом бутылками. В общем-то, обычная хата Кирилла. Храп хозяина как раз раздался неподалеку, но нет сил повернуть голову и посмотреть, все ли с ним впорядке.
«Судя по звуку, он жив и здоров».
Чего я не мог сказать о себе: кроме настойчивого желания моего организма мне не подчиняться, боль окутала голову и, судя по всему, почки. Я ни как не мог вспомнить, что произошло накануне и в какую разборку мы в очередной раз вляпались, но погружаясь в спасительную тьму сна мне пришло одно странное, как я тогда подумал, воспоминание о каком-то Саше, ради которого я кардинально поменял свою жизнь, бросив Кирилла и успешную карьеру убийцы ради хрупкой любви и человеческого счастья.
«Жаль, что это был сон».
Второй раз я пришел в себя от падения на пол чего-то стеклянного. Резкий звук меня мгновенно поднял с постели, а рука инстинктивно потянулась за оружием, но не обнаружила его на привычном месте. Это была не последняя странность, заставившая меня насторожиться: незнакомое помещение, отсутствие Саши, наличие Кирилла. Последний как раз открывал бутылку, судя по всему, коньяка и, услышав, что я проснулся, обратился ко мне с предсказуемым вопросом:
- Очухался? Пить будешь? – он, как всегда, протянул мне свою бутылку.
- Где Саша? Откуда ты взялся? – попытка встать отразилась резким уколом в бок. Я сел обратно на диван, а мой подельник (а они, как известно, бывшими не бывают) с кривой усмешкой подошел ко мне, настойчиво предлагая выпить. Во рту было сухо, и я не стал отказываться. А вот молчание Кирилла меня настораживало:
- Куда ты дел Сашу?
- Да чего ты так кипятишься? Нет его, - резко ответил он.
- Где он? – я ему не поверил. Кирилл ненавидит Сашу, и мог сделать с ним все что угодно, пока я был без сознания.
- А х… его знает.
Гнев во мне поднялся в одно мгновение. Я схватил Кирилла за горло и прижал к дивану:
- Отвечай, где он? Что ты с ним сделал?
- Да ничего не делал, - он испугался. Я никогда прежде не направлял свою ярость на него, но он знал, что я способен на все.
- Я помню, что мы вместе вышли. Где он? – мои пальцы поочередно стали сжиматься на шее Кирилла. Бутылка выпала из его рук, и он силился разжать мою смертельную хватку.
- Отпусти. Никуда я его не девал! – испуганно прохрипел он, - Ушел твой педик. Куда, не знаю. Мне не доложил, - в страхе перед смертью все всегда говорят правду.
Я ему поверил: Саша его боится, и не стал бы с ним оставаться ни на минуту. Наверняка поехал в гостиницу. Оставлять его одного – очень опасно, пока жив этот…
- Кстати, как ты там оказался? – я встал, хоть и не без труда, и направился к двери с намереньем немедленно разыскать Сашу.
- Мимо проезжал. Дай думаю заеду, Коляна увижу. Спрошу, с чего это он в последнее время не на меня стал работать.
- Под подписку или на совсем? – освободившийся из под ареста Кирилл представляет для Саши не меньшую опасность, чем Старик. Этот факт заставил меня отложить поиск.
- Что за вопрос? Давай, друг, отпразднуем мою свободу, - он как обычно с беззаботностью алкоголика подошел ко мне и хлопнул по плечу, - Тебе некуда торопиться. Давай пей.
- Ты забыл, я уже не твой друг, - протягиваю бутылку обратно. Интуиция призывала к осторожности.
- Если не друг, значит враг. А врагов положено убивать, - он приставил к моей голове импровизированный пистолет, от него несло привычным перегаром, а вот взгляд – хищного звереныша, что требует заботы и любви. В таком состоянии он не предсказуем.
- Тронешь его хоть пальцем, убью, несмотря на чины и звания, - я преувеличивал, конечно. Убивать такого человека себе дороже.
- С чего такая смелость? Линять собрался? На Багамские острова поди? – я никогда не сомневался в том, что ум он не пропьет никогда. – С этим педиком?
- Ты такой же, Кирилл, - отвечаю спокойно.
- Да, такой же. Это ты сделал меня таким, - злость вспыхнула в нем снова.
- Ты всегда таким был, - я чувствовал, что Кирилл опять заводит прошлый разговор, который мне по горло надоел, но я опять буду его успокаивать и убеждать ради спокойной жизни с Сашей.
- Чем же этот сопляк лучше меня?
- Я тебе уже сотню раз говорил.
- Колян, мы же с тобой отличная команда. Зачем тебе эта обуза? Он же сопляк. Ты вечно будешь из-за него в неприятности вляпываться.
- Не больше, чем с тобой, - не смог отказать себе в удовольствии слегка улыбнуться. Собеседник все равно не заметил.
- Да ладно, разве это неприятности? Весело же было. Слушай, будь мои партнером. Представляешь, все пополам, все бабки. Через пару лет купишь себе остров в океане, - я видел, как горят его глаза; вероятно, он хотел бы жить там со мной, но я нет.
- Я больше этим не занимаюсь.
- Да брось. А пару дней тому назад кто Депутата убил?
Здесь мне ответить было нечего. Факты говорят против меня.
- И все-таки.
- Что «все-таки», мать твою? Ради какого-то дохлика ты готов бросить все бабло и уехать? – он опять вспыхнул как спичка. Это опасно.
- Да, я уже говорил.
- А почему ради меня ты ничего не делаешь? Почему из тюряги не вытащил?
- Ты же вышел. Я на тебя восемь лет батрачил, теперь хочу сам пожить.
- А что, со мной не жил? Тебе чего-то не хватало? Бабок? Телок? Да я с тобой все делил!
- Я, кажется, отрабатывал по полной.
- Ты останешься со мной! Это приказ.
- Я тебе не шестерка. Все, Кирилл. Сотню раз говорил, все. Я завязал.
- Я убью этого сосунка!
- Не убьешь. Ты обещал. Мне обещал, - его необходимо успокоить. Он себя не контролирует. Подойти, положить ладони на плечи, поймать взгляд и заглянуть в израненную извращенную душу. Я знаю, что это поможет.
- Ты прав. Я обещал. Я всегда выполняю обещанное, - он опять прижимается ко мне, как ребенок ищет ласку. Раньше он так не делал, пока не осознал своей сути.
- Тебе нужно уехать и отдохнуть на Канары. Ты там давно не был. Возьми с собой из экскорта какого-нибудь мальчишку, он тебя развлечет. Поверь, так всем будет лучше.
- Да, ты прав, как всегда, - одну опасность удалось устранить хотя бы на какое-то время. Уехать мы успеем. – Ладно, давай выпьем на дорожку, и катись на все четыре стороны, - он снова стал собой, приступ ярости исчез без следа. – Я сейчас принесу бутылочку коньяка сорок восьмого года. У бати взял, - он пошел прочь из комнаты, куда-то вглубь, судя по всему, дома.
Я только сейчас осознал, что совершенно не знаю, где нахожусь. Пить мне с ним не хотелось, все мысли были обращены к Саше: где он и что с ним. Ждать Кирилла в этой убогой комнате не хотелось, и я пошел за ним – он свернул в соседнее помещение.
- Где мы находимся? – я ступил на порог, и будто пелена с глаз спала. Этот ублюдок превосходно умел врать. В высшей степени превосходно: посреди комнаты привязанный к стулу с кляпом во рту сидел мой Сашенька. В его взгляде смешались ужас и надежда, а к виску был приставлен пистолет.
- Дома. Ты с этим педиком совсем нюх потерял, - я с трудом подавил злость, видя как Кирилл схватил за волосы мое нежное создание и резко дернул назад. Саша глухо вскрикнул. Я не представлял, как я буду расплачиваться с ним за боль, причиненную по моей вине.
- Отпусти его, - голос быть твердым и спокойным. Я начинаю медленно приближаться к навязчивой угрозе.
- Зачем? Мы с ним так хорошо провели ночь. Правда, шлюха? – я вижу с каким презрением он смотрит на моего любимого, как Саша сжимается весь от его жуткого взгляда.
«Клянусь, он заплатит за каждую ссадину на твоем лице».
- Кирилл, не делай глупости. Ты обещал.
- Ты тоже, черт возьми, обещал всегда быть со мной! – неоткрытая бутылка коньяка сорок восьмого года полетела на пол, оставив десятки осколков и лужу приятно пахнущего напитка, - Не подходи, убью его, - рявкнул он.
Я тут же замер. Казалось, он весь был пропитан ненавистью и злобой. Кирилл себя не контролировал, снял пистолет с предохранителя и готов был выстрелить в любое мгновение.
Я испугался не меньше, чем Саша. Он то зажмуривался от страха, то смотрел на меня, и от его взгляда хотелось убить всех и вся, только чтобы он был жив и невредим, чтобы не видел, не помнил, не знал всего этого, чтобы не знал меня. Мне все равно, какой ценой, но я вытащу тебя из ада и отправлю подальше отсюда. Одного. Со мной тебе будет всегда грозить опасность, а я этого допустить не могу.
- Если это сделаешь, то никогда меня не увидишь, - я не совсем понимаю, как мне удается все еще говорить спокойно, наверное, трезвый ум работает по привычке.
Мои слова подействовали должным образом, и Кирилл немного успокоился. Но это продлилось считанные секунды, пока на его лице не появилась новая злорадная довольная ухмылка. Он направил оружие на меня, а другой рукой схватил Сашу за горло.
- Давай, раздевайся. Это приказ, - неожиданно рявкнул он.
Я не сразу понял, чего он хочет; но он прекрасно знал, что если выстрелит в Сашу, то потеряет надо мной последнюю нить власти. Как жаль, что я это не мог сказать Саше, чтобы хоть немного его успокоить.
- Отпусти его, - я неторопливо начинаю расстегивать оставшиеся на рубашке пуговицы.
- И ты останешься со мной? – горькая усмешка перекосила его лицо.
- Я уже говорил, - спокойно отвечаю я, читая в сашиных глазах непонимание и ужас. Я ненавижу себя за его боль.
- Ты много чего говорил. Теперь моя очередь. Дальше давай. Брюки, трусы, ботинки, что там у тебя еще?
«Что? Чего ты хочешь, Кирилл?» - я медлю, не веря происходящему.
Он говорил, что резко против однополого секса, а теперь, выходит, нет. Тогда он не врал, иначе бы не стал пытаться набить мне морду. Он изменился, а я не заметил. Вероятно еще давно, когда принял себя как гея.
Ради Саши я все готов сделать, но он и так увидел слишком многое, он не должен видеть и этого.
- Отпусти его, - расстояние между нами не позволяет бросить в лицо Кириллу рубашку, чтобы выиграть необходимые секунды и освободить Сашеньку. Поэтому, приходится просто бросить ненужную вещь на пол.
- Обойдешься, - пистолет вновь наставлен на любимого.
«Боже, как ты напуган. Прости, я все делаю ради твоего спасения», - кажется, мне удалось не выдать своих эмоций, но я уже на пределе. Мне ничего не остается, как только подчиниться Кириллу и раздеться до гола. На меня смотрят две пары глаз: в одних – торжество похоти и злости, в других – смешение страха, негодования и любви.
- Теперь выпей. Вон там, на столе, - Кирилл кивнул в строну полуразвалившегося кофейного столика, на котором стоял налитый до верху стакан.
- Не буду, - спокойно отвечаю я, осознавая, что Кирилл мог туда налить чего угодно, вплоть до серной кислоты. Он давно сошел с ума, кажется, еще при рождении.
- Пей, или мне твоей шлюхе прострелить ножку? Она тогда больше не сможет ею дрыгать, - его злость не знает границ, а моя месть ему будет вечной, если он это сделает.
«Плохо, что Саша все это видит».
Я подошел к столу и, понюхав содержимое, убедился, что это разбавленный спирт, выпил его залпом до дна.
- А теперь возьми те веревки и сам привяжи себя к ножкам стола.
Чтобы не посмотреть случайно на Сашу, чтобы не видеть его глаз, с трудом подавил в себе желание свернуть ему шею. Я решил беспрекословно подчиняться полупьяному психу. Только узлы на ногах сделал не тугие, чтобы можно было достаточно быстро освободиться в удобное время, когда он отойдет от Саши.
- Как приятно смотреть на тебя за работой, - довольную усмешку Кирилла я предпочел оставить без внимания, - Только узлы потуже затягивай, а то я знаю тебя, всегда хочешь пробакланить. Кирилл не лезь сюда, не лезь туда… А я тебя всегда слушался. Теперь ты мне будешь подчиняться. Животом на стол, это приказ!
Мне было противно все делать, но выбора в этот раз не предоставили: жизнь Саши для меня дороже всего прочего. А эти унижения… жаль, что Сашенька все видит.
Я послушно лег на стол и поочередному приказу опустил руки вниз, и под дулом пистолета, приставленного к затылку, дал себя полностью обездвижить.
- Ну что, готов к длинной ночи, Колян? – его издевки задевали меня. Я никогда не прощал унижения, и жестоко карал своих врагов. Раньше в этот список Кирилл не входил, но теперь занимает в нем первое место.
Незнакомая прежде боль завладела, казалось, всем телом. Стиснув зубы, чтобы не издать ни звука, я закрыл глаза, проклиная свою бесполезную жизнь и Кирилла, ненавидя его за то, что все это видит Саша. Единственной мыслью у меня было то, как долго и мучительного будет умирать сын известного вора в законе, и плевать я хотел на последствия. Сашу спрячу так, что никто до него не доберется.
Казалось эта пытка никогда не кончиться. Кирилл понятия не имел о ласке или, хотя бы, уважении к партнеру. Он знал только грубость и слово «хочу». Он захотел меня унизить - опустил ниже плинтуса, пожелал почувствовать меня в себе – получил, напоив таблетками. И все это видел Саша. А я ничего не мог сделать: ни оградить, ни защитить. Все, что я мог – закрыть глаза, чтобы не видеть ни довольной ухмылки Кирилла, ни Сашеньки. Я даже боялся предположить, что он чувствует, о чем думает. Единственное, что меня утешало, хоть и довольно мало, так это неминуемая мучительная смерть человека, с которым я прожил несколько лет и которому, по большому счету, я многим обязан. Он ни на минуту не выпускал пистолет из рук, хотя поставил его обратно на предохранитель. Я жалел, что был мягок с ним раньше. Будь я жестче, этого бы не произошло. Правда не ясно, сколько бы мы еще сидели в подвале, и чем бы это для нас закончилось.
Сожалеть о случившемся глупо, и я отогнал от себя эти мысли.
Когда, наконец, Кирилл удовлетворил свои желания и уселся в стоящее рядом кресло, я почувствовал огромное желание поддаться навязчивой усталости и уступить сну. Но глубокий храм, насытившегося звереныша вернул меня к реальности. Это был отличный шанс выбраться от сюда. Огромных трудов мне стоило поднять взгляд на любимого человека. Он был бледен, но сведенные брови говорили о решимости немедленно освободиться. Наши взгляды встретились лишь на мгновение, а у меня в душе все содрогнулось от смеси растерянности и злости. Меньше всего хотелось, чтобы он жалел меня, но понимание, что это неизбежно сверлило саму душу.
Я попытался освободиться, но узлы от слишком долгой пытки очень крепко затянулись, причиняя дискомфорт.
Рядом раздался грохот падающего стула и тихие стоны. Я резко обернулся, сжимая кулаки от своего бессилия. Саша так сильно дергал свои путы, что ножка хлипкой мебели сломалась.
- Попробуй разрезать веревку стеклом, - я взглядом указал на разбитую совсем рядом бутылку, а мой Сашенька послушно потянулся за крупным осколком и стал яростно распиливать путы, не обращая внимания, что в кровь режет свои ладони. Мне уже начало казаться, что у него ничего не получиться, но веревка лопнула, а Саша сразу же вытащил изо рта кляп, вздохнув с облегчением.
- Коля… - в его голосе тревога.
- Поторопись, времени очень мало, - трудно смотреть ему в глазах и видеть в них жалость. Не нужно, не будем об этом вспоминать.
Когда все путы спали, Саша подбежал ко мне, и уже через пару минут освободил от унизительной слабости.
- Пойдем, пойдем от сюда быстрее, - какой невероятной нежностью наполненные его взгляды и движения. Он помог мне быстро одеться и, схватив пистолет и ключи от машины Кирилла, потянул прочь из этого убежища животного.
Саша действовал четко и быстро, когда помог мне сесть на пассажирское сиденье, когда легко нашел выезд из поселка, не заплутав среди бесконечных узких улочек, когда с немыслимой скоростью ехал по городу. Мы молчали, не в силах обсуждать произошедшее. Слабость сковало все тело, и я прикрыл глаза, отбросив мысли о мести Кириллу на будущее, а когда открыл мы уже припарковались у одного из подъездов в каком-то спальном районе города.
- Куда мы приехали? – открывать глаза не хотелось, а тело болело, не желая шевелиться.
- Здесь живет Марина, она нас укроет, - уверенность в его голосе и глаза светящиеся тревогой и заботой, не дели мне возможности возражать.
- Ты ее предупредил? – когда-нибудь мне станет проще смотреть ему в глаза.
- Да, но ты, кажется, спал, - его прохладная ладонь скользнула по моему лицу, успокаивая. Сейчас он не выглядел нежным созданием, наоборот, все его существо было пропитано силой.
Марина приняла нас радушно, хотя в ее глазах плескалась тревога. Она ничего не спрашивала, и я был благодарен этой девушке за понимание. Саша никогда бы не стал дружить с плохими людьми, что уж говорить про меня.

* * *

В непроглядной серости наступала толпа. Глаза - точки, улыбки - запятые. И среди сотен тысяч знаков препинания не было ни одного восклицательного знака. Серая масса сдавливала бока, прижималась к груди, а безвольно висящее руки хлестали по бедрам. Бесполезно бороться, только дышать, не смотря на пульсирующую боль в груди. А если поднять глаза к небу, то чернота заполнит слезящиеся глаза. На секунду удушающая масса отступила, обступая полукругом светящийся участок, где, закрывая глаза ладошками, сидел маленький мальчик. Я шагнул к нему, опускаясь на колени, взял холодные ручки в свои ладони, а когда ребенок поднял личико, я увидел блестящие дорожки на круглых щечках. Когда-то очень давно, я видел его в зеркале, корчил рожи, смеялся над отражениями. Сашенька был милым ребенком с вечно торчащими во все стороны кудряшками и улыбающимся всему миру. "Какой хороший мальчик, упал и не заплакал" - повторяла соседка, мамина подруга. "Саша у нас сильный мужчина", - улыбка на губах матери была всегда солнечной. Что же случилось теперь?
- Почему ты плачешь? Ты же мальчик, - я повторял ее слова, не смея прикоснуться к влажным щечкам.
- Мне так больно. Я так хочу отомстить, но боюсь, - в серых глазах вдруг вспыхнула невероятная для ребенка злоба.
Я отшатнулся, оглядываясь по сторонам, будто кому-то в толпе было дело, до признания пятилетнего мальчика. Серость наполнила глаза - точки, запятые, вытянутые плоскости, черные пятна, стали раскачиваться маятником в глубине души.
- И как ты хочешь отомстить? - мой голос дрогнул, когда в глазах Сашеньки я разглядел кровавые разводы.
- Я хочу убить его. Хочу мучить, топтать, пинать, вырывать пальцы, ногти, волосы…
Толпа нахлынула вновь, унося в привычный круговорот. Я тянулся к ускользающей ладошке, но не хотел брать в руки. Где-то там, в глубине красным пятном цвел восклицательный знак. Подчиняясь чужой силе, я несся навстречу неизвестности - глаза точки, кривая ухмылка - запятая.
Толпа вновь освободила своего пленника, расступаясь перед озером вязкой багряной жидкости. На губах появился солоноватый привкус крови, а там в самом центре еще пульсировало содрогаясь в последних попытках жить чужое сердце.
В комнате царит тьма, такая же сильная как на небе из моего кошмара. Сжимаю влажную футболку на груди, а там где-то в глубине тела в сумасшедшем ритме бьется сердце. Почему так больно? Это его муки или мои? Рука, не подчиняясь разуму, тянется к кривому силуэту на столе, сжимая холодный металл. Немного отрезвляет, но успокоения не приносит. Вглядываюсь в черноту дула, пытаясь понять на моей ли стороне сила теперь. Что же это со мной?
Рядом на диване спит самый дорогой и любимый человек. На его лице усталость и опустошение. Нет сил прикоснуться к нему, я ведь так боюсь потревожить его хрупкий сон.
- Коля, что же мне делать?
"Саша у нас сильный мужчина", - вновь звучит в голове мягкий голос матери.
- Я не сильный...
"Какой хороший мальчик, упал и не заплакал", - вторит голос полной женщины из детства.
Все правильно, я не имею права жалеть себя. Упал не я, а он и этот человек никогда не станет на это жаловаться. Но почему тогда так больно?
"Лучше бы это было со мной" - одни и те же мысли жужжат в голове, срывая с губ прерывистые вздохи.
Нет, теперь я не могу спрашивать у него совета, как делал прежде. Даже в своих мыслях я этого делать не в праве. Я должен сделать иначе - стать его силой, стать его отмщением, стать его миром, ведь он очень давно единственное, что помогает дышать.
- Прости, Коля, но он не даст нам жить, - как же легко я принял это решение, будто кто-то невидимый дал толчок в единственно верном направлении.
Словно во сне я натягивал одежду, действуя очень тихо, чтобы не потревожить сон любимого. Так же бесшумно прокрался в коридор, сжимая в руках пистолет, так крепко, будто он мог исчезнуть. В спальне вдруг послушался едва слышный шорох - может быть хозяйка почувствовала мысли будущего убийцы?
"Убийца", - я повторял это мысленно, но каждый раз дрожь пробирала тело, а холодный пот выступал на лбу. Я только намерен уничтожить его, а уже чувствую себя ничтожеством. Скольким людям он причинил боль? Что ему моя жалкая месть, ведь его жизнь не стоит ломанного гроша, но стоило только вспомнить то, что он сделал с Колей, я чувствовал такую необъятную ярость, которая перекрывала все остальные чувства без остатка.
Я выскользнул из квартиры и бегом спустился по лестнице. Когда же я сел за руль чужого автомобиля, единственной мыслью было то, хватил ли бензина, чтобы доехать до туда и вернуться обратно, а не то, что Кирилл вероятно уже пришел в себя и может с легкостью уничтожить меня вместе с моей жалкой местью.
Выжимая педаль газа до упора, я размышлял, о том, как наладиться наша жизнь, после того, как мы переедем в Амстердам, как каждое утро, просыпаясь под чудесный запах кофе, я не буду бояться, что эта жизнь может закончиться. Улыбка рождалась на лице, стоило только вспомнить, какими теплыми бывают его глаза, когда он смотрит на меня.
А вот и тот самый дом. Как быстро пролетело время. Свет не горит, а это значит, что или он все еще спит, или уже куда-то ушел, что маловероятно. Страх вдруг исчез, уступая место холодному разуму. Я уже не опасаясь ничего ступал по скрипящим ступеням, сильнее закрывая лицо воротником плаща, от порывов обжигающего холодом ветра. Дверь все так же распахнута настежь, ведь именно в таком состоянии я оставил ее когда, мы поспешно покидали этот проклятый дом. Все так же, даже храп Кирилла такой же громкий, а тошнотворный запах перегара и чего-то кислого, заставляет дышать не так глубоко. Включаю свет, направляя дуло на распластавшегося на кресле пьяницу, опасаясь, что он проснется. Но это ему совсем не мешает, потому он только морщится, бурча под нос что-то неразборчивое. Это лицо разжигает в груди почти неконтролируемую ревность, смешанную со злостью и ненавистью. Я готов выстрелить, но он шевелится вновь, а я почему-то чувствую неуверенность в своих действиях, отступая на шаг. Взгляд мечется по комнате, выхватывая распластавшиеся на полу, подобно дохлым змеям, веревки. Бросаюсь туда, начинаю связывать его, не совсем понимая, зачем вообще это делаю и чувствую облегчение только тогда, когда он полностью обездвижен.
Теперь самое простое, просто нажать на курок. Просто нажать... Но руки дрожат, а сомнения затмевают холодный рассудок. Может дать последний шанс? Нет, он снова найдет нас и не оставит в покое. А если оставит? Этот человек не способен на сострадание. А если он исправиться? Он сделал это с Колей, с человеком который столько сделал для него...
Продолжительный хриплый вздох и он открывает глаза, не сразу понимая, что происходит. Ярость вновь поднимается из глубин сознания, заполняя до краев.
- Эй, что ты делаешь, ублюдок! Развяжи меня немедленно! - он не боится меня, он все еще думает что сильнее, даже находясь в подобном унизительном положении.
- Я убью тебя... - тьма наполнила глаза. Глаза - точки, кривые зубы - запятые. Грохот наполнил все пространство, позволяя забыться на мгновение. Но глаза нужно открыть вновь, с содроганием смотря на залитое кровью лицо врага.
"Слишком легкая смерть!" - странная мысль.
Меня бьет как в лихорадке. Вот теперь я могу говорить про себя так, ведь я действительно убийца.
Я не помню как добрался до квартиры, дрожащими руками открываю прикрытую дверь, пробираясь в комнату, где нас поселила Марина, стягивая джинсы и футболку. А перед глазами плывут красные точки. Что это, оборвавшиеся нервы или капли крови на одежде?
Скрипит диван, когда я пытаюсь улечься так, чтобы не разбудить Колю, но он тихо вздохнув, открывает глаза, тут же заключая меня в свои объятия:
- Саша, что случилось? Ты весь дрожишь...
Что я должен ему сказать? Правду? Тело содрогается даже от его легких прикосновений, скользящих по спине и волосам.
- Саша, что случилось? Где ты был?
Я не могу врать ему, ведь слишком много лжи было в нашей жизни.
- Коля... Коля, я убил его.
Он вздрагивает, вглядываясь в мое лицо:
- Кого убил? - снова маска спокойствия. О, как я ее ненавижу!
- Кирилла. Я убил его...
Прерывистый вздох срывается с его напряженных губ.
- Тише, успокойся, - снова крепкие объятия, но что-то не так. Он ненавидит меня теперь? Может быть, он любил Кирилла как брата и готов был простить ему унижение.
- Прости меня, - слишком тихо.
- Саша, успокойся. Пойдем на кухню, - он заставляет меня подняться. Он снова тот сильный Николай, которого я полюбил, и он больше не нуждается в моей защите.
"Что же я наделал..."
В холодильнике обнаруживается уже открытая бутылка водки. Он наливает целый стакан и протягивает мне, а я не в силах даже взглянуть ему в лицо.
"Пожалуйста, прошу тебя, продолжай любить меня".
Выпиваю залпом, кашляя, когда алкоголь обжигает горло. Сильные руки усаживают на табурет, вручая еще. Как де мне страшно от этой неизвестности.
- Прости меня, - уже более уверенно срывается с губ.
- Не нужно, тебе не нужно просить прощения, - он садиться передо мной на корточки, заглядывая в мое лицо, хоть я и пытаюсь отвернуться. - Я утром уеду и уничтожу все улики, а пока пойдем спать.
Разве я могу противиться? Дрожь проходит, а тело наполняется теплом и слабостью. Перед глазами плывут очертания незнакомых предметов интерьера, а потом прохладное одеяло ложиться на плечи, а рука любимого человека на талии продолжает успокаивающе поглаживать.
"Он не презирает меня", - так тепло, а остальное совсем не важно.

Эпилог

Эпилог

Прошло около двух недель с тех пор как мы прилетели в Амстердам. Если записать на листе всю мою прошлую жизнь, то можно было смело вычеркнуть добрую половину, оставляя только детство, юность и синее небо в новом мире.
Если бы я знал, что может быть такая любовь, то никогда бы не стал размениваться на то, что было прежде и, по сути, являлось просто жалкой пародией. Ради настоящего чувства стоило перенести испытания страхом, ненавистью и стать хуже, отдаваясь борьбе за свое счастье. Каждая минута, проведенная с ним, была для меня счастьем, что уж говорить о каждой ночи. Мы разные, но, кажется, дополняем расшатанный внутренний мир друг друга. И я ни сколько не жалел о прошлых ошибках, представляя будущее только в радужных красках.
- Ну как прошло собеседование? - Николай с присущей ему аккуратностью раскладывал вещи по полкам в нашей новой квартире.
- Меня взяли в кордебалет, - я был невероятно счастлив, что смог убедить серьезного директора, что я умею танцевать, не имея на руках не единого рекомендательного письма.
- Только в кордебалет? - на лице Николая отразилось возмущение, но тут же исчезло, уступая место задумчивости.
- Ну не в каждом же театре мне быть премьером? - нужно обнять его, успокаивая поцелуем. - К тому же так я не буду привлекать к себе излишнее внимание, ты же сам понимаешь, что это и так большой риск.
- Ты достоин большего, - мне так приятно когда он так говорит, а сердце заходиться от тепла отражающегося в карих глазах.
- А как тебя принял коллектив? - он продолжает распаковывать вещи, когда я, усаживаясь на кровать, рассказываю последние новости:
- Все очень дружелюбные. Проблем с языком у меня не возникло, так как почти все говорят по-английски.
- Это хорошо. Подружился с кем-нибудь?
- Можно и так сказать, - широко улыбаюсь. - Я сегодня обедал вместе с премьером. Его зовут Марк Смит. Думаю, мы подружимся.
Скептический взгляд с толикой ревности меня рассмешил:
- У меня в планах подружиться со всеми!
- Я не сомневаюсь, - обожаю, когда он смеется. Он сразу становиться таким теплым, что, кажется, я могу задохнуться от собственных чувств.
- Ты уже обедал? Может, пойдем куда-нибудь и отметим переезд? - лукаво улыбаюсь, проводя по его коротко стриженым волосам.
- Поддерживаю, - он достает ключи, а на них в лучах заходящего солнца блестит янтарный брелок, в котором уснул хрупкий листочек в виде буквы "С". Как же приятно, что среди важных вещей, которые мы собирали, в спешке покидая родину, он взял именно его. Как же я хочу, подобно этому листочку жить в его сердце и не разу больше не проснуться...

Конец

запись создана: 07.04.2010 в 17:41

@темы: Мальчики, Ориджинал, Творчество

---

Я заболель...
Блин... ну что так не вовремя(((

@темы: Мысли, мысли...